Нарушая все запреты - Мария Анатольевна Акулова
Гаврила даже закончить мысль не успевает, а Полина уже мотает головой. Об этом и думать страшно. Михаил Павловский с такими, как Гаврила Круглов, не разговаривает.
– У нас ещё какое-то время есть, правда? Срок же маленький, наверное…
Гаврила не сдерживается – соскальзывает глазами вниз. Поле делается неуютно. Хочется сжаться…
– Не знаю… Нужно, наверное, снова к врачу… Но я к своему не могу…
– Хорошо. Врача сделаю тебе. С опытом. Надежного. Что еще?
– Не знаю… – Полину и саму раздражает это состояние, когда один ответ на все вопросы… А Гаврила где-то находил силы реагировать спокойно. Улыбаться…
– Ничего. Разберемся. Ты, главное, не нервничай, договорились? Всё правда хорошо будет…
Полина проглатывает бессмысленное: «откуда ты знаешь?». Он не знает, но и не обязан. Он и так старается за двоих.
– О приятном думай…
Гаврила дает установку, она непроизвольно и как-то внезапно вызывает у Поли улыбку.
Господи… Он же правда невероятный. С ним ничего не страшно. Невозможно бояться просто. А теперь часть её Душевного внутри, получается…
Немного душевности в ней.
Глаза Полины снова мокреют, Гаврила наблюдает за этим, укутывая теплом…
– Я же ничего не умею… Ты же меня бросишь… – а потом её обливает ушатом холодной воды. Паникой кроет…
– Тихо, Поль… Ну тихо… – у Полины учащается дыхание, она за шаг до новой серии рыданий, но Гаврила не дает. Гладит руки, не позволяет взгляд отвести. Держит собой её внимание, а заодно и дамбу от прорыва. – На этих выходных в Любичи съездим. Как смотришь на это?
Спрашивает для Полины как-то неожиданно. Она чуть замирает…
Теперь необходимость лгать и изворачиваться снова кажется ужасной. Они уже доврались. Вляпались.
– Зачем? – предложи он еще вчера, Полина до потолка бы прыгала. С тех пор, как вернулись оттуда, всё ждала повторного приглашения. А он почему-то не звал… Сам не ехал. Наверное, меньше соскучился, чем она. А ей просто стыдно было говорить, что соскучилась.
Ей Любичи опять снились много раз. Теперь реальные.
Будто это её место. Совершенно её.
Гаврила не отвечает прямо. Смотрит как-то загадочно, губы дрожат у него… Снова руки приподнимает. Целует, гладит.
– Давай венчаться. Я в Бога верю. Перед ним тебя не обману.
Когда взгляд вскидывает – он уже другой. Серьезный до мурашек. У Полины во второй раз возникает желание поежиться.
– Ты только пойми... – но вместо этого она слушает, затаив дыхание. – Мы либо вдвоем прыгаем и взлетаем. Либо ты трусишь – и разбиваемся. Мне разбиться не страшно, но я лететь хочу.
Она понимает. Чувствует себя правда как за шаг до прыжка с обрыва. И понятия не имеет, есть там сзади крылья или нет.
Но он снова довериться просит. Полина кивает.
* * *– Мне сок, пожалуйста… – Полина останавливает официанта, который успел поднести бутылку к ее бокалу. Смотрит на парня с улыбкой. По девичьей коже мурашками идет осознание, что её просьба не осталась без внимания.
У них снова обед на две семьи. Новая серия дебильного сватовства. Но теперь всё выглядит совсем пародийно. Потому что она беременна от парня, который когда-то избил Марьяна и испортил ему машину в наказание за излишнюю самоуверенность. А потом устроился водителем к её отцу и больше трех месяцев глумился вместе с ней, пользуясь оказанным доверием.
Но об этом пока никто не знает.
Только теперь уже даже призрачного шанса нет, что не узнает.
Ребенка не скроешь.
Создается впечатление, что её просьба о соке – чуть ли не главное событие за столом. Все молча и внимательно наблюдают, как Полине наполняют стакан.
Она подносит к губам, пьет жадно…
– Всё хорошо, дочь? – вопрос задает отец, привычно сканируя взглядом. Но сейчас Полина постоянно в стрессе. Смотри он или нет – неважно. Поэтому особого страха это не вызывает.
– Голова болит, – Полина отвечает, хмурясь и прижимая пальцы к виску. Это ложь. Но нежелание пить алкоголь всё равно нужно как-то объяснить.
– Молодая ты для головных болей, Полинка… А всё туда же… – отец Марьяна и Варвары пускает абсолютно неуместную шуточку, чтобы самому же и рассмеяться. То ли из уважения к нему, то ли всем действительно такой юмор залетает, но остальные реагируют тихими смешками.
– Погода меняется…
В её пояснении вроде как уже не нуждаются, но Полина всё равно бубнит себе под нос, пожимая плечами. Колупается в тарелке и старается заставить себя хотя бы что-то съесть. А еще не естьсебякаждую чертову секунду.
Сегодня по сути третий день её осознанной беременности.
Гаврила сказал ей стараться не нервничать и жить, как будто ничего не поменялось. А он пока… Всё подготовит.
Поля старается. Очень-очень старается быть умницей.
Дергается, когда к ней откуда-то сбоку тянется рука.
Варвара делает это не столько резко, сколько Полина в напряжении… Как удара ждет…
Получается же, что только Варю пугает. Подруга же просто прикладывает тыльную сторону ладони к ее лбу. Будто температуру меряет…
– Не горячая…
В ответ на слова Варвары за столом снова кивают. Типа волнуются. Типа хоть кому-то дело есть.
А на самом деле… Если Полина сейчас правду скажет – ни в одном взгляде не найдет хотя бы жалости. Уж не говоря о радости.
– Пройдет, все хорошо…
Полина вымучивает из себя улыбку. Скользит взглядом по Варе, даже Марьяна задевает. Потом снова в свою тарелку.
К Кулиничу-младшему она уже давно ничего не испытывает. Даже брезгливости. Холодное безразличие.
Ему повезло, что Гаврила ничего с ним не сделал после того, что услышал, пусть он даже никогда этого не поймет.
Пожалуй, это был последний её жест в его пользу. Пусть живет, как считает нужным. Теперь-то точно
