Три месяца, две недели и один день (СИ) - Шишина Ксения

Истинно же я жажду удовлетворения не интимного, а внутреннего и думаю, слышно ей ли, как быстро бьется моё сердце. Знает ли она, что со мной делает лишь один её запах, не говоря уже о знании того, что внутри неё развивается мой ребёнок, мой маленький и беззащитный сын, которого прямо сейчас я ни от чего не способен уберечь? Понимает ли, насколько я всегда глубоко в душе доверял ей в этом, даже когда вроде бы считал иначе, и что для меня всё дело совсем не в сексе и никогда и не было исключительно им? Я так хочу объяснить, пусть в этом, возможно, и нет большой и значительной необходимости, но нужные слова всё никак не желают находиться. Нервно сглотнув больше двух, а то и трёх раз, хриплым голосом я произношу лишь одну единственную вещь:

— Я хочу только, чтобы ты приняла браслет. Понимаешь?

Глава двадцать восьмая

«Лос-Анджелес Лейкерс» со счётом 108:95 без проблем обыграл «Даллас Маверикс» в матче регулярного чемпионата НБА. В отличие от двух последних свиданий команд, в которых они обменялись поражениями на домашних аренах, в этот раз напряжённого противостояния с интригой до последних секунд не получилось. После этой виктории на счету «Лейкерс» двадцать шесть побед при семи поражениях, у «Далласа» — двадцать одна победа при одиннадцати поражениях. Таким образом «Озёрные» постепенно начинают приходить в себя после серии из четырёх поражений, выиграв вторую игру кряду.

Свежий выпуск новостей, идущий по висящему в раздевалке телевизору, кажется, извечно включённому на спортивном телеканале, начинается с сообщения о нашем лишь недавно триумфально закончившемся матче. Он заключительный для нас в этом году. Значит, нам всем однозначно есть что отпраздновать, но атмосфера вокруг царит самая что ни на есть гнетущая, унылая и совершенно не праздничная.

На протяжении этих нескольких дней я даже не пытался общаться и контактировать со своими одноклубниками вне тренировок и матчей и без весомой на то профессиональной необходимости. Я чувствую отчуждение между нами и отношусь к нему, как к чему-то совершенно заслуженному, что просто так не перечеркнёшь. Хотя у меня нет ни малейшего желания переносить взаимные обиды в новое десятилетие, настроения бороться с ними вот прямо сейчас или просто до наступления первого января я также в себе не ощущаю. Пусть уж всё остаётся как есть. Ну не поздравим мы друг друга с Новым годом, так и ладно. Это ведь не трагедия. Мне было бы гораздо больнее, сложнее и тяжелее, если бы его пришлось встречать и отмечать с родителями, изображая счастье и предвкушение непонятно чего. А так у меня есть Лив, и я не собираюсь тратить время, которое могу провести рядом с ней, на то, чтобы что-то отстаивать, доказывать и защищать. Даже если речь о моих друзьях и фактически второй семье. Спору нет, я получаю как раз то, что ожидал. Мне достаточно плохо из-за всей этой ситуации, но это не значит, что я готов пройти через ругань и разговор на повышенных тонах, когда никто не будет стесняться в выражениях и изображать из себя сопливую девчонку. Мне просто хочется домой. Обнять Лив, вдохнуть её аромат и держать её тело в своих объятиях на протяжении всей ночи.

Я застёгиваю спортивную сумку, размышляя о теплоте и безмятежности грядущего момента, когда тебя есть кому ждать, и ты не медлишь прежде, чем войти в свой дом. Двигаясь на выход, я говорю слова прощания, обращаясь ко всем присутствующим разом. Слова, что остаются без ответа вот уже на протяжении пяти дней, пока парни продолжают заниматься каждый своими делами, вытираясь после душа или уже переодеваясь, или же складывая вещи. Будто есть хоть какая-то разница, из-за чего именно они не желают и не считают возможным оторваться от того, что их так сильно занимает, на одну единственную секунду и проявить банальную вежливость по отношению к партнёру по команде, который на паркете явно лез из кожи вон. Но вот я ставлю себя на их место и понимаю, что игнорировал бы точно так же, если даже не больше. С моей-то иногда особенно острой злопамятностью и граничащим с намерением всё крушить и ломать жестоким осуждением скорого прощения.

Когда за мной закрывается дверь, я убеждаюсь, что её притянул доводчик, и, застёгивая куртку до самого подбородка, в этот самый момент слышу собственное имя откуда-то слева.

— Дерек. Ты уже уходишь?

Это оказывается Митчелл, идущий по направлению к раздевалке. Тимоти, кажется, уходил в душ, когда я видел его в последний раз, но в моей голове даже друзья приравнены к тем, с кем я не могу заставить себя поговорить. Потому что это им двоим в первую очередь однажды было так легко выразить мне своё неодобрение по поводу Лив, когда несколько месяцев тому назад я всего-навсего перестал выходить на связь, едва узнал про больницу и нависшую над своим ребёнком угрозу. Сейчас же я и вовсе сделал, возможно, гораздо худшую вещь, пропустив целый матч из-за желания построить новые отношения всё с той же женщиной. Реакция по этому поводу вот никак не может быть добрее той, что я удостоился тогда. Но в мои предпочтения не входит слышать вероятные слова. Устоит ли вообще наша дружба перед лицом всего, что у меня происходит, и какой я хочу видеть свою дальнейшую жизнь?

— Да. Полагаю, что так.

— И это всё?

— А что, у тебя есть какие-то предложения? Не думаю, что вы собираетесь звать меня с собой.

— Никто никуда и не идёт. Время не самое подходящее. Столько всего ещё нужно сделать.

— Как и всегда перед Новым годом.

Я неминуемо задумываюсь о традиционной для многих людей лихорадке последнего дня уходящего декабря, пусть сам и не собираюсь бегать по магазинам или что-то подобное, когда подарками лучше озаботиться заранее. Или, по крайней мере, заблаговременно решить, что и кому ты подаришь, и где это точно можно будет купить, чтобы не трепать себе нервы в самый последний момент. Так, например, завтра Виктория завезёт мне сумку для Лилиан, которую купила по моему поручению, и я уверен, что сестре она точно понравится, но при этом я до сих пор не имею ни малейшего представления по поводу подарка для родителей. У меня двоякая ситуация, и я вроде как начинаю жалеть, что не принял идею Лилиан, когда она предлагала разделить расходы на что-то общее, но дорогое. Теперь же мне определённо придётся выкручиваться самому. Особенно учитывая тот факт, что я не приезжал к ним на Рождество и с тех самых пор чувствую себя как минимум вдвойне обязанным.

— Ты уже знаешь, где будешь его встречать? — спрашивает Митчелл, но я с уверенностью могу сказать, что интересует его не столько место, сколько человек или люди, которые будут рядом со мной в полночь. Игнорируя первоначальное желание не отвечать, я даю ему то, что он хочет услышать:

— Я буду с Лив и нашим ребёнком.

— Если это то, чего ты хочешь, то я…

— Да, я хочу её так же, как ты когда-то хотел Дениз.

— Мы с ней… Мы работаем над этим.

— Дениз не надо работать над собой, — я говорю это, не задумываясь и забывая, на чьей стороне вроде как должен находиться, потому что меня бесят двойные стандарты. То, что, если правда вылезает наружу, изменяющую мужу жену мгновенно начинают считать шлюхой, но при этом нам словно всё позволено. Иметь любовницу при ждущей тебя дома супруге и детях и тратить на неё порой немалые деньги считается уже чуть ли не нормой. — Она не делает ничего дурного. И, знаешь, будь на её месте другая женщина, твоему браку уже давным-давно настал бы конец.

— Другая женщина это кто-то вроде твоей Лив, да?

— Не смей говорить о ней в таком тоне. И просто говорить со мной так, будто я не прав насчёт вас с Дениз.

— Нам же необязательно ругаться, Дерек. Мы ведь можем если и не принимать какие-то решения друг друга, то хотя бы…

— То хотя бы что? Изображать понимание?

— Почему сразу изображать?

— Потому что мне жаль твою жену, и я не собираюсь понимать то, что ты делал или продолжаешь делать. Я всегда хотел тебе это сказать, — Митчелл выглядит так, будто я ударил его или и вовсе вонзил нож в ему спину. Видение того, что я сделал больно, молниеносно заставляет меня устыдиться и смягчиться, хотя и не пожалеть о сказанном в принципе. — Наверное, только не так и не в такой форме, но всё равно.