Копия (СИ) - Алиса Гордеева

Энни как раз смотрела, как крупные капли скользили по гладкой поверхности холодного стекла. Провожая взглядом самые резвые, она выводила пальцем замысловатые узоры на местами запотевшем окне.

Пятница. Пожалуй, самый любимый день недели любого студента: кафе, немногочисленные клубы и бары ломились от желающих развлечься. Вот и Хилдер, ещё в сентябре по уши влюбившаяся в своего однокурсника, отказалась сидеть дома и вместе со бойфрендом убежала развлекаться. Энни же никак не могла влиться в активную студенческую жизнь.

— Милая, приезжай к нам завтра, — нежный голос Арны в мобильном стал отдушиной для одинокой души Энни. — Я испеку шарлотку. А Оскар покажет свои поделки из глины. Представляешь, одну из его работ взяли на школьную выставку.

— Здорово, мам, — улыбнулась Энн. Несмотря на то что уже почти месяц она знала, что Арна была для неё лишь тётей, перестать считать её матерью Энн не могла. Слишком большой и сильной была её любовь. — Я приеду.

— Вот и умница. Хинрик, правда, решил на уик-энд перебраться к Карлу. Может, помнишь его? Такой кучерявый парнишка из класса твоего брата. Но Петер и Оскар будут безумно рады тебя видеть! Да и я скучаю, дочка!

— Я тоже, мам, — выдохнув на прохладное стекло порцию горячего воздуха, пропищала Энн.

— А ещё Странник, — опомнилась Арна. — Я с ним не справляюсь, милая! А ты сама знаешь, что в четырёх стенах он дуреет.

— А что Хинрик? Не может вывести его?

— Ох, Энни! А то ты не знаешь брата? Вбил себе в голову невесть что и снова дуется! — ворчала Арна. — Характер у него, я тебе скажу, не подарок! Да, впрочем, как и у Странника. Все кони как кони, а этот...

— Ладно, мам, завтра приеду и побалую негодника, не переживай! — от души рассмеялась девчонка, представляя, как нелегко было справляться Арне с двумя упрямцами.

— Мы будем ждать тебя, дочка! — выдохнула женщина, завершая беседу. — Я люблю тебя, Энни!

— И я! Я тоже вас всех люблю.

Первое время после разговора с Ларусом Энни было не по себе. Она боялась, что вмиг потеряла самое ценное — семью! Напрасно переживала, что Арна перестанет считать её дочерью, Петер и Оскар — сестрой. Но больше всего Энни боялась реакции Хинрика, однако, парень смог удивить. Оказывается, правду он знал уже давно. Потому и ревновал сестру к родителям с немыслимой силой. Ему было невдомёк, как могли Арна и Ларус любить Энни, зная, что она чужая. Его раздражало в девчонке абсолютно всё, потому он и был с ней неоправданно грубым и жестоким. Но стоило Энни пропасть, как вместо радости и облегчения, он ощутил несказанную боль и беспредельную тоску. Именно тогда он и понял, что любил Энни не меньше остальных, а остальные, как ни странно, любили и его тоже. За последние месяцы Хинрик сильно изменился. Он стал чаще улыбаться и больше общаться с людьми,  перестал срываться на братьях и полностью взял на себя заботу о лошадях, пока Ларус был в больнице.

— Ты чего не спишь? — звонкий голос Хилдер прервал воспоминания Энни, которая настолько погрузилась в себя, что даже не заметила, как подруга вошла в квартиру.

— Не спится, — улыбнулась она Хилдер. — Как повеселились?

— Отлично, но, знаешь, глядя на то, как ты часами смотришь в это окно, настроение сразу падает, — Хил подошла ближе и обняла подругу за плечи, прижимая к себе. — Ну что с тобой, Энни ?

— Всё хорошо, я просто задумалась.

— Ага, рассказывай это кому-нибудь другому, — Хил уткнулась носом в мягкие волны рыжих волос, чувствуя, что подруге нужна поддержка. — Об Адаме так и нет новостей?

— Нет, — несмело ответила Энн.

О том, что Адам вернулся в пустыню в надежде отомстить Кариму — личному монстру Энни, девчонки узнали совсем недавно, когда Исландию с официальным визитом посетил шейх Аль-Наджах с дочерью. К тому времени, Энни уже знала правду от Ларуса, а потому встреча с Саидом её пугала как никогда:  в их первую встречу, как ни крути, тот, глядя в глаза, пытался влепить пощёчину. Да и рассказы Адама о Саиде никогда не были проникновенными и душевными. Энни была уверена, что шейх попытается от неё откупиться или того хуже начнёт запугивать, чтобы та держала язык за зубами. Но каково было удивление Энн, когда Саид сжал её в крепких объятиях, стоило только им встретиться.

Немного взбалмошный и не до конца серьёзный, ветряный и рассеянный Саид не показался Энни жестоким или озлобленным. И пусть за то короткое время, что провели они вместе, Энни не успела пропитаться любовью к шейху, всё же обрести в нём отца ей было приятно. Как и в лице Алии найти сестру, о которой Энни всегда мечтала. Как ни странно, девчонки с ходу нашли общий язык и множество тем для общения. Они вместе гуляли, часами ездили верхом, наперегонки бегали до обрыва, где долго молчали, глядя, как под ногами разбиваются волны, когда-то унёсшие жизнь их матери. Как две детали одного пазла девчонки идеально дополняли друг друга, немыслимо радуя Саида, смотрящего на них с щемящей тоской в сердце.

Именно Алия и рассказала про Адама. Про то, что пропал он в песках Блароха, пытаясь наказать обидчика Энни. О том, как отказался от неё — тогда ещё единственной дочери Саида, выбрав для себя непокорную чужеземку, что согрела его сердце звонким смехом и нежным пением.

И Алия, и Саид уговаривали Энни переехать в Дезирию. Шейх завлекал немыслимыми богатствами и отцовской поддержкой, Алия мечтала обрести во дворце верную и надежную подругу, но только всё это оказалось недостаточным, чтобы вот так запросто бросить родной дом. Мир Энни был здесь, где вместо лазурного моря о скалы разбивались холодные волны, где вместо яркого солнца зимними ночами на небе заходилось переливами северное сияние. Где жили её братья, где нуждался в помощи её отец, которого Энни давно простила за всё. Единственное, что бередило её душу, не давая покоя, и тянуло обратно, было сильное беспокойство за Адама...

— Энни, не плачь, — нежными ладошками Хилдер гладила подругу по голове, утешая ту и заставляя надеяться на лучшее. — Он жив! Вот увидишь! Вернётся и обязательно тебя найдёт! Ты просто верь в это!

Энни стояла на краю серого скалистого обрыва, открывающего неземной вид на безбрежную синь океана. Одной рукой она придерживала за узду Странника, с удовольствием фыркающего встречным порывам ветра. Вместе они смотрели на громадные волны, разбивающиеся на миллиарды мелких брызг где-то там, под ногами. Могучий и неуправляемый ветер разбрасывал пряди рыжих волос и белёсую гриву непокорного жеребца. А потом, будто бы играючи, подталкивал их обоих всё ближе и ближе, к само́й бездне. Но они не боялись. Страннику неведом был страх. В его глазах горел азарт и жажда приключений. А Энни, всё такая же юная и отважная, напротив, хорошо изучила чего в этой жизни бояться стоит, а чем нужно уметь наслаждаться, а потому напугать её простым ветром было уже невозможно.

Субботнее утро удалось на славу: встреча с братьями, по которым Энни успела соскучиться, прогулка верхо́м и отличная погода без моросящего дождя и даже с небольшими намёками на солнце.

Энни трепала Странника по загривку, гладила его мощную шею и негромко напевала любимую мелодию, которая всегда успокаивала животное. Голос девушки тонкой ленточкой вплетался в могучую песнь ветра, сливаясь и дополняя мотивы друг друга.

Внезапно Энни ощутила, как мышцы тела Странника под её рукой напряглись, жеребец словно замер на месте. Его уши прижались, а ноздри широко раздулись, резко вдыхая прохладный воздух и с шумом выпуская его наружу. Конь тревожно заржал и потянул Энни за собой, дальше от обрыва, словно предчувствуя что-то. Девчонка разволновалась, не в силах усмирить встревоженное животное, и стала крутить головой, чтобы найти источник его беспокойства.

Но стоило ей обернуться, как в сотне футов от себя она заметила одиноко стоя́щего мужчину. В чёрном тонком пальто с кашемировым шарфом цвета песчаной бури Адам был неподвижен и не сводил пронизывающего взгляда с Энни. Не чувствуя холода, не замечая ржания Странника и шума разбивающихся о скалы волн, он смотрел на разлетающиеся в разные стороны пряди непослушных золотых волос, искрящиеся теплотой и наполненные жизнью любимые глаза, и казался счастливым.