Джейми Макгвайр - Мое прекрасное искупление
– Ты все еще пытаешься забыть Камиллу, – размышляла я вслух, – и это может занять какое-то время, но это возможно. Не все получают то, что хотят, так?
– Лииз, я не просто хочу быть с тобой. Ты мне нужна. Такое не проходит.
За футболку он притянул меня к себе и прикоснулся лбом к моему лбу. От Томаса приятно пахло чистотой и мускусом. Даже легкое прикосновение к моей одежде вызвало желание раствориться в нем.
Я внимательно посмотрела Томасу в глаза, не в силах что-либо ответить.
– Хочешь, я скажу, что забыл ее? – проговорил он. – Я ее забыл.
С каждым словом в его голосе звучало все более сильное отчаяние.
Покачав головой, я бросила взгляд на сумеречную улицу:
– Я не просто хочу, чтобы ты это сказал. Мне нужно, чтобы это было правдой.
– Лииз. – Томас подождал, пока я посмотрю на него. – Прошу, поверь мне. Я действительно раньше любил другую, но я еще никогда никого не любил так, как тебя.
Я прильнула к нему, и он обхватил меня руками. Наконец я дала волю своим чувствам, позволяя тем силам, которые привели нас к этому моменту, взять верх. У меня было два варианта. Уйти от Томаса и страдать от душевной боли, которую я испытывала каждый день вдали от него. Или же пойти на огромный риск, без каких-либо прогнозов, расчетов и гарантий.
Томас любил меня. Нуждался во мне. Может, я была не первой женщиной, которую он полюбил, и, может, чувства Мэддоксов длились вечно, но я тоже нуждалась в нем. Я не была первой, но я буду последней. Это не делало меня вторым призом. Это делало меня его вечностью.
В темноте улицы раздался громкий щелчок. Кирпич за моей спиной взорвался тучей осколков. Я повернулась и подняла глаза: над моим левым плечом взвилось облачко пыли, в кирпичной стене зияла дыра.
– Какого черта?
Томас окинул взглядом окна, а потом посмотрел на пустую дорогу между нами и домом.
По улице шагал Гроув. Он вытянул перед собой дрожащую руку, в которой был зажат служебный пистолет. Томас принял оборонительную позу, прикрывая меня своим телом, и грозно глянул на нашего противника:
– Гроув, положи оружие на землю, и я не буду убивать тебя, мать твою.
Гроув остановился. Нас разделяли лишь двадцать ярдов и какая-то машина.
– Я видел, как ты выбежал из здания вслед за Линди – даже не обувшись. Сомневаюсь, что ты прихватил с собой пистолет. В шорты себе, что ли, засунул?
Для толстенького коротышки с сальными волосами он говорил слишком уж самодовольно.
Усики Гроува дернулись, и он улыбнулся, демонстрируя желтые больные зубы. Все-таки правда, что злость пожирает людей изнутри.
– Линди, ты выдала меня, – прошипел Гроув.
– Это сделал я, – ответил на это Томас, медленно сгибая локти и поднимая руки. – Я вызвал ее, потому что заподозрил неладное в твоих отчетах.
Из-за угла вышли какие-то двое мужчин и замерли.
– Вот черт! – сказал кто-то из них, и оба со всех ног помчались в обратном направлении.
Прячась за Томаса, я медленно потянулась к сумочке.
Пистолет Гроува выстрелил, и Томас вздрогнул. Он опустил глаза и приложил руку к нижней части живота.
– Томас! – взвизгнула я.
Он закряхтел, но с места не двинулся.
– Ты так просто не отделаешься, – натянутым голосом проговорил Томас. – Те парни сейчас звонят в полицию. Но ты можешь перейти на нашу сторону. Выдай нам информацию на членов якудза.
Глаза Гроува стали стеклянными.
– Я уже покойник. – И он вновь прицелился. – Глупая сучка!
Я подняла руку, направляя пистолет между рукой Томаса и его торсом, и выстрелила. Гроув упал на колени, красное пятно расползлось на кармашке его белой рубашки. Он повалился на бок, а Томас, кряхтя, повернулся.
– Сильно тебя задел? – спросила я, задирая его футболку.
Кровь хлестала из раны, алые сгустки выплескивались с каждым ударом сердца.
– Дьявол, – сквозь зубы проговорил Томас.
Я сунула пистолет за пояс джинсов, а Томас снял футболку, скомкал ее и прижал к ране.
– Тебе нужно лечь, это замедлит кровотечение, – сказала я, набирая по мобильнику 911.
Из-за угла выглянули те двое парней. Увидев, что угроза миновала, они вышли из укрытия.
– Как ты, приятель? – спросил один. – Мы вызвали копов. Они уже в пути.
Я убрала телефон:
– Вызов приняли. Сюда уже едут.
Всего в паре кварталов от нас, словно по сигналу, завыли сирены.
Я улыбнулась Томасу:
– С тобой все будет в порядке, да?
– Да, черт подери, – выдавил он. – Я ведь только что вернул тебя. Одна пуля не сможет все запороть.
– Вот! – Второй парень снял футболку. – У тебя может наступить шок, чувак.
Томас сделал шаг, дотянулся до футболки, и тут я краем глаза заметила, что Гроув поднял пистолет, целясь в меня.
– Черт! – закричал парень.
Не успела я отреагировать, как Томас прыгнул, закрывая меня своим телом. Когда раздался выстрел, мы стояли лицом друг к другу. Томас вновь вздрогнул.
– Он опять упал! – Парень указал на Гроува. – Похоже, ему конец!
Я выглянула из-за Томаса и увидела, что ребята медленно приближаются к Гроуву. Потом один оттолкнул ногой пистолет.
– Он не дышит!
С потрясенным лицом Томас упал на колени, потом повалился на бок. Его голова с громким стуком ударилась об асфальт.
– Томас? – взвизгнула я. – Томас!
Слезы затуманили мне зрение.
Я нащупала его рану. Пулевое ранение в нижней части спины, в трех дюймах от позвоночника. Сквозь отверстие сочилась кровь, растекаясь по асфальту.
Томас что-то прошептал, и я нагнулась к нему:
– Что?
– Сквозное ранение, – прошептал он.
Я отстранилась и посмотрела на его живот. Две одинаковые раны по обе стороны. Справа – от первого выстрела Гроува, вторая напротив.
– Это чистая рана, – сказала я. – Пуля прошла навылет.
Я замерла. Сквозное ранение…
В районе живота я ощутила боль и опустила глаза. По моей кофте расползлось красное пятно. Пуля прошла сквозь Томаса и угодила в меня. Я задрала кофту и увидела, что из небольшого отверстия с правой стороны груди, чуть ниже ребер, сочится кровь.
В глазах у меня темнело не от слез, а от потери крови. Я рухнула рядом с Томасом, по-прежнему прижимая одной рукой его рану, а второй свою.
Вой сирен показался мне каким-то далеким. Улица закружилась перед глазами, и я упала на живот.
– Лииз… – Томас перевернулся на спину, чтобы увидеть мое лицо. Он побледнел и был весь в поту. – Останься со мной, детка. Они уже едут.
Асфальт приятно холодил мою щеку. На меня навалилась тяжесть, усталость, какую я не испытывала прежде.
– Я люблю тебя, – прошептала я из последних сил.
