Элиф Шафак - Честь

– Ты имеешь в виду этот притон извращенцев?

– Д-да, – неуверенно кивнул Юнус.

– Не знаю я никакой татуированной девицы с темными волосами, и знать не хочу! – завизжал старик. – Надеюсь, вся эта шваль убралась отсюда навсегда! Давно надо было их выкурить!

Дверь с шумом захлопнулась.

Тогда Юнус решил самостоятельно обыскать весь город. Он объезжал на своем велосипеде улицу за улицей, заглядывая в лица всем девушкам, хоть отдаленно напоминающим Тобико. Он бродил по универмагам и супермаркетам, заходил в книжные магазины и прачечные, но поиски оставались безрезультатными.

Однажды, в начале мая, он свернул на Кингслэнд-роуд поблизости от кинотеатра «Рио», мысленно витая в каких-то туманных далях и грезя о встрече с Тобико. Его рассеянный взгляд упал на парочку, которая стояла у цветочного лотка, выбирая цветок в горшке. Оба стояли к Юнусу спиной, но внезапно он почувствовал, что не в состоянии отвести от них взгляд.

Мужчина протянул руку и нежно погладил запястье женщины. Она льнула к нему всем своим хрупким телом, голова ее клонилась к его плечу. Юнус внезапно ощутил, как внутренности его болезненно сжались, а уши вспыхнули. Каштановые волосы женщины, ее зеленое платье с рукавами-фонариками и золотыми пуговицами, изгиб талии, грациозные движения рук – все это было ему слишком хорошо знакомо. Сердце мальчугана затрепетало, как бабочка. Он словно прирос к месту, беззвучно двигая губами.

Мужчина привлек женщину к себе и прошептал что-то ей на ухо, касаясь губами ее шеи. Короткое, мимолетное прикосновение, возможно случайное, застенчивое и невинное, заставило женщину повернуть голову и улыбнуться. На ее правой щеке заиграла ямочка.

Мама.

Юнус развернул велосипед и что есть мочи налег на педали. Он был в шоке, но из волн паники, захлестнувших его с головой, внезапно вынырнула мысль о том, что никогда прежде он не видел маму такой. Такой сияющей. Такой счастливой. Бесспорно, эта женщина была его матерью и все же разительно от нее отличалась. Эту женщину окружала аура радости, не менее яркая, чем цветы, которые она покупала.

Вечером, когда Юнус вернулся домой, он был бледен и молчалив, как восковая статуя. Искендер и Эсма подшучивали над ним, заявляя, что его надо поместить в Музей мадам Тюссо. Пимби испугалась, решив, что у сына желудочный грипп, и попыталась напоить его мятным чаем. Но Юнус от чая отказался и, не обращая внимания на колкости брата и сестры, отправился спать непривычно рано.

В ту ночь он снова описался.

Гарун-контрабандист

Место вблизи реки Евфрат, май 1978 года

Ближе к вечеру Джамиля отправилась в лес собирать хворост. На обратном пути она присела на камень и задумалась. За пояс у нее было заткнуто письмо, и сейчас она вытащила его и принялась скользить по строчкам невидящим взглядом, словно надеясь, что они исчезнут. Но в отличие от кошмаров, преследующих ее во сне, письмо было реальным. Оно было таким же реальным и таким же зловещим, как горы, обступившие ее со всех сторон. Джамиля в очередной раз принялась читать:

Джамиля, дорогая моя сестра!

Наверное, за эти годы я послала тебе не меньше сотни писем. У меня бывали хорошие дни и бывали дурные дни. Но ни одно из писем я не писала с таким трудом, как это. Сестра, я встретила другого мужчину. Прошу тебя, не спеши осуждать. Дай мне шанс объяснить, что произошло, хотя я не вполне уверена, что понимаю это сама. Только тебе одной я могу довериться. Больше никто не знает. Я схожу с ума от страха. И в то же время меня переполняют радость и надежда. Как это может быть?

Раньше я думала, что мое сердце высохло, словно кусок кожи, слишком долго пролежавший на солнце. Думала, что не способна любить никого, за исключением тебя и моих детей. Но когда я встретила его, все изменилось. Теперь мне кажется, будто я знала его целую вечность. Мои чувства невозможно передать словами. Я пыталась не думать о нем, но у меня ничего не получилось.

Представляешь, он повар. Как и ты, он понимает язык трав и специй. Он не похож на всех прочих жителей Лондона. Здесь все люди на что-то злятся, но он не злится никогда. Он говорит, что только очень терпеливый человек может работать поваром. Он жил во многих странах, но ни одну из них не считает родной. Возможно, он носит свой дом на спине, как черепаха.

Я знаю, что ты сейчас в ужасе. Знаю, что ты хочешь мне сказать: это позор. Призрак мамы будет вечно преследовать и укорять меня. Призрак папы тоже.

«Я бы предпочел, чтобы дочь моя бросилась в Евфрат, но не покрыла себя позором». Так он сказал, когда сбежала Хейди. Помнишь?

Но скажи мне, если человек выучил алфавит, можно ли запретить ему читать? Стоит женщине попробовать эликсир любви, ее начинает томить жажда. Раз увидев собственное отражение в глазах любимого, становишься иной. Прежде я была слепа, а теперь прозрела. Яркий свет страшит меня, но я не хочу больше жить, как крот. С меня довольно.

Моя дорогая, моя любимая сестра, я не прошу тебя простить меня, – возможно, твое сердце наложит на это запрет. Я прошу лишь не лишать меня своей любви. Ни сейчас, ни потом. Я тоже буду любить тебя. Всегда, что бы ни случилось…

Пимби сошла с ума, решила Джамиля. Любовь – это загадочная стихия, которая лишает человека сил и рассудка, делает его глухим к доводам здравого смысла. Эдиму, похоже, наплевать, что творится с женой, но все прочие – соседи, друзья, родственники с той и другой стороны – налетят на Пимби, как стая ворон. Даже если она сумеет получить развод, вряд ли этот повар, человек без корней, без роду и племени, согласится немедленно жениться на ней и тем самым положить конец пересудам. К тому же он, судя по всему, иноверец, христианин, а это усугубляет проблему. Чем больше Джамиля размышляла, тем отчетливее понимала: сестра попала в беду. И для того чтобы спасти Пимби, необходимо быть с ней рядом. Она, Джамиля, должна защитить свою сестру от клеветы и позора. Должна защитить Пимби от самой Пимби, если это потребуется.

Придавленная не столько вязанкой хвороста, которую она несла на спине, сколько грузом тяжелых мыслей, Джамиля доплелась до своей хижины. Сложив хворост у очага, она перевела дыхание и только тут краешком глаза заметила, что контрабандиста нет на диване. Несколько недель она ухаживала за ним как за родным, и вот он наконец смог встать на ноги. Она с улыбкой повернулась, и взгляд ее наткнулся на винтовку, которую он держал в руках.