Адриана Триджиани - Лючия, Лючия

Мы вскакиваем с мест, чтобы обнять и поцеловать восторженных будущих родителей. Сквозь шум мы снова слышим, как кто-то стучит ложкой по бокалу. Мы все оборачиваемся и глядим на Эксодуса.

— У нас тоже есть новость! — заявляет Эксодус.

— Вы остаетесь с нами? — спрашивает Орландо.

— Нет, мы тоже ждем ребенка. Наш появится в июне!

Во второй раз раздаются радостные возгласы, но почему-то посреди всего этого счастья я не могу не чувствовать грусть. Кажется, моим братьям известен какой-то секрет, как выбрать себе подходящего спутника жизни. Почему же у меня не получается?

— Кто-нибудь откроет? — ворчит мама, когда мы слышим звонок в дверь.

— Должно быть, это Делмарр. Я пригласила его к десерту, — объясняю я и иду в прихожую, чтобы открыть дверь. Обычно я выглядываю в окно, но гирлянды Розмари загородили весь обзор. Поэтому я просто открываю дверь.

— Лючия…

На нашем крыльце под дождем стоит Джон Тальбот в своем синем кашемировом пальто. Я стою как вкопанная. На нижней ступеньке крыльца маячат двое полицейских. Я пытаюсь закрыть дверь, но не успеваю. Джон не дает мне этого сделать.

— Прошу тебя, Лючия. Мне нужно поговорить с тобой, — ласково просит он.

— Что тебе здесь нужно?

— Я пришел просить у тебя прощения.

— Прощения?

Зачем он произнес это слово, оно ведь ничего не значит.

— Мне нужно объяснить тебе, что произошло, — с нетерпением говорит Джон. — Знаю, что ты не обязана все это выслушивать, но прошу тебя, дай мне шанс.

Я смотрю на его лицо, с теми же прекрасными чертами, какие я любила, но есть в его глазах нечто, что пугает меня. У него стоптанные, грязные ботинки, да и пальто выглядит каким-то серым. Он свежевыбрит, но я чувствую запах алкоголя. Что он натворил с собой, со мной, просто невероятно. Кто бы мог подумать, что все так обернется?

— Где ты был все это время? — впуская его в дом, спрашиваю я и закрываю за ним дверь. Он вряд ли расскажет мне всю правду, но я попытаюсь выяснить как можно больше.

— Не важно.

— Лючия, с тобой все в порядке? — кричит из гостиной Роберто.

— Тихо. Молчи, — шепчет Джон и берется за ручку двери, чтобы выскользнуть обратно на улицу.

Из-за угла появляется Роберто. Когда он видит перед собой Джона Тальбота, то приходит в ярость:

— Да как ты посмел явиться сюда?

— Мне нужно поговорить с Лючией, — с напускной храбростью заявляет Джон.

На звук его голоса все мои братья вместе с папой устремляются в прихожую. За ними подходят и женщины, словно запасной полк, в любую минуту готовый ринуться мне на помощь.

— Тебе надо поговорить с сестрой? Ты спятил? После всего, что ты наворотил? — кричит Роберто.

— Я не обязан отчитываться перед тобой. Мне нужно объясниться с твоей сестрой.

— Ты, ублюдок, мне за все ответишь! — вопит Роберто.

Услышав такое ругательство, от удивления мама открывает рот.

— Где ее деньги? — Брат отодвигает меня в сторону, хватает Джона за грудки и с размаху бьет его головой о стену. — Где ее деньги?

Джон молчит. Роберто еще раз бьет его головой о стену:

— Вор!

Джон продолжает молчать, и Роберто бьет в третий раз.

— Где эти чертовы деньги?

Какая-то часть меня хочет, чтобы Роберто продолжал делать ему больно в качестве расплаты за то унижение, через которое мне пришлось пройти в день нашей предполагаемой свадьбы. Но мне нестерпимо зрелище, когда мой сильный брат колотит этого несчастного человека.

— Роберто, хватит! — говорю я.

Брат отступает назад, и Джон сползает по стене.

— Прошу вас. Я хочу с ним поговорить.

Полицейские, которые ждали на ступенях крыльца, открывают дверь и надевают на Джона наручники.

— Время вышло. Примите наши извинения, мадам. Он сказал, что вы его жена, а поскольку сейчас Рождество, мы, так сказать, сделали ему подарок. — Один из полицейских толкает Джона к выходу.

— Подождите.

Я протягиваю руку к Джону.

— Нет, Лючия, — хватая мою руку, говорит папа.

Мои братья стоят на часах, как они делают, сколько я себя помню, до тех пор, пока полицейская машина, увозящая Джона Тальбота, не скрывается за углом Барроу-стрит. Я стою как вкопанная.

— Этот ублюдок умудрился даже Рождество испортить, — говорит Роберто.

— Да, — тихо отвечаю я.

Он умудрился испортить нашу свадьбу, наше будущее и это Рождество. Но почему, хотелось бы мне знать, даже после всего того, что он натворил, я все равно люблю его.

Я всегда любила время между Рождеством и Новым годом, потому что у нас практически нет работы в это время. Тот, кто хотел новое платье, уже позаботился об этом, и к Сочельнику платья сшиты, отглажены и отправлены заказчикам. Но предполагалось, что это Рождество я буду справлять как замужняя женщина. У меня полно вопросов, на которые нет ответов. Что случилось с Джоном? Я до сих пор не могу нормально спать с того момента, как он объявился у нашей двери. Если бы я только могла понять, почему он меня бросил, то смогла бы продолжать жить дальше спокойно.

Большинство моих друзей пытаются не поднимать эту тему. Наверное, потому что они не хотят смущать меня, но я подозреваю, что они уверены, что есть во мне некий изъян, нечто, из-за чего я сама привлекаю к себе несчастья. Я заслуживаю всего, что произошло со мной. Я своими собственными руками сучу нить своей жизни, и только мне под силу распутать этот клубок.

Меня вызывали на допрос в полицию, которая, воспользовавшись всем позором моего положения, добавила мне страхов. Что если они думают, что я знала что-то о делах Джона? Я пригласила единственного адвоката, которого знаю лично, — мужа Арабел, Чарли Дрескена. Он подтвердил мои опасения и сказал, что будет на допросе вместе со мной, и что мне следует держать его в курсе хода следствия. «Тебе не стоит скрываться», — сказал он мне. Возможно, это правда, но почему это единственное, чего мне на самом деле сейчас хочется?

Полицейские не рассказали Чарли всех подробностей противозаконных дел Джона, но упомянули, что они были очень серьезными. Полицейские запросили у меня подробный список всех вещей, которые когда-либо Джон мне дарил. Они также потребовали расписание нашей светской жизни, включая времена и места, настолько подробно, насколько я смогу вспомнить. Для меня это не составило никакого труда, потому что с каждого нашего выхода я оставляла какие-нибудь вещицы на память: программка с выступления сестер Макгуайр накануне Нового года; меню из ресторанов; спичечные коробки; нацарапанные на фирменных салфетках стихотворения; даже засушенные розы, сорванные в садике в Монтоке в тот самый день, когда мы впервые занимались с ним любовью. Как невыносимо мне смотреть на все эти вещи.