Маргарет Пембертон - Богиня

– Что происходит? – выдохнул он, сверкая глазами. – Хайды тут ни при чем! Ты была с чертовым греком! Все утренние газеты пестрят вашими снимками!

Именно этого она и добивалась. Замысел удался! Валентина сжала кулаки, моля Бога дать ей силы.

– Да, – небрежно бросила она, словно речь шла о самых обычных вещах, – он очень мил. Он…

– Сукин сын! – прошипел Видал, стискивая ее запястья с такой силой, что кости, казалось, вот-вот хрустнут. – Ты не ночевала дома! Была с ним? Спала с этим…

Несмотря на сжигавшую его ярость, взгляд Видала по-прежнему оставался недоверчивым. Одно ее слово. Лишь одно слово, и все будет как прежде. Валентина подумала о ребенке, о Кариане, о бездне безумия, в которую та соскользнет, если Видал оставит ее, и поняла, что не может строить будущее, забыв об этом.

– Да, – ответила она вслух и тут же вскрикнула от боли – увесистая пощечина снова отбросила ее к стене.

– Nem! Nem! Nem!!![18] – побелев, зарычал он, и когда она, вырвавшись, бросилась бежать, безнадежно выговорил вслед лишь одно слово: – Валентина…

В его голосе звенела невыразимая тоска, но она не оглянулась, не остановилась. Только ступив на площадку, она взяла себя в руки, отдышалась и, подойдя к парусиновому стулу, на спинке которого было выведено ее имя, молча уселась, игнорируя нескрываемо любопытные взгляды окружающих. Прошло не менее двадцати минут, прежде чем появился Видал, мрачный, напряженный, со страшным лицом.

– Начали! – процедил он, глядя сквозь Валентину. – Все по местам. Дон, передвинь юпитер немного левее.

В этот день Валентине потребовалось собрать все силы и мужество, чтобы не сломиться окончательно. Видал заговаривал с ней только в самых крайних обстоятельствах и то лишь затем, чтобы дать очередные указания; ледяной голос хлестал ее безжалостным кнутом.

Вечером она, ни с кем не прощаясь, просто ушла с площадки и, не сняв ни грима, ни костюма, побрела к лимузину.

– Домой или в отель? – сочувственно спросил водитель, сгоравший от желания узнать, что мучает Валентину и чем ей можно помочь.

– В отель. Я не вернусь домой. Никогда. Слишком много воспоминаний связано с этим домом.

Там звучал смех Видала, были радость и счастье, поцелуи и объятия.

Портье передал ей записку – приглашение от новых соседей вместе посидеть в баре сегодня вечером. Отложив ее, Валентина устало направилась в ванную и включила воду. С их стороны очень мило пригласить ее, но ей нужно другое общество. Ей необходимо встречаться с людьми, о которых часто пишут в светской хронике. Она попытается, чтобы ее имя связали с именем какого-нибудь мужчины. Новости о ее появлении в ресторане под руку с Паулосом Хайретисом уже распространились по всему городу.

Перед тем как принять ванну, Валентина несколько раз позвонила по телефону. Четверо мужчин были женаты, пятый – всем известный бабник. Прекрасно. У нее есть час, чтобы отдохнуть, переодеться и выглядеть соответственно взятой на себя роли.

Когда она вышла из ванной, в дверь позвонили, и Валентина застыла. Ужас и надежда боролись в ней. Накинув махровый халат, она дрожащими пальцами стянула пояс и повернула ручку замка. На пороге стоял Паулос.

– Можно войти? – осведомился он с очаровательно застенчивой улыбкой. – Я хотел спросить, не поужинаете ли вы со мной сегодня?

– У меня… у меня свидание, – пробормотала она, с трудом приходя в себя.

Улыбка Паулоса померкла. Он только сейчас понял, как был наивен. Конечно, она не останется одна, у нее столько поклонников! Звезды такой величины встречаются только с миллиардерами. Глупец, неужели ты ожидал чего-то другого? Безвестный композитор, пианист, исполнитель классической музыки, он не входил в касту избранных. Неужели она могла всерьез принять предложение дружбы? Для нее оно ничего не значило!

– Прошу прощения, – вежливо сказал Паулос, стараясь не выказать разочарования. – Надеюсь, как-нибудь в другой раз. Доброй ночи, Валентина.

Дверь за ним закрылась, и свинцовая усталость навалилась вдруг на женщину. Тот сердцеед, с которым она собралась провести вечер, конечно, попытается затащить ее в постель и раскапризничается, словно избалованный ребенок, как только поймет, что она вовсе не желает становиться его игрушкой на час. Было бы куда приятнее провести время с Паулосом. Но он больше не пригласит ее. Вряд ли те, с кем она отныне собирается показываться на людях, окажутся такими же благородными, воспитанными и нетребовательными. Господи, на что она обрекает себя?!

Валентина вздохнула и с тяжелым сердцем начала накладывать косметику.

Глава 16

Видал ушел с площадки и не остался на студии даже для того, чтобы просмотреть отснятый материал. Он отпустил шофера, сел за руль и погнал «роллс-ройс» в голливудские холмы, едва не теряя рассудок от ярости и безысходности. Последние два дня превратились в сплошной кошмар, от которого невозможно было очнуться. Поведение Валентины ошеломляло, ставило в тупик. Они любили друг друга. Он верил ей как себе и был готов поклясться жизнью, что она его не предаст, однако внезапно она начала открыто встречаться с другим. Показываться с ним на публике. Проводить ночи.

Желчь подступила к самому горлу. «Роллс-ройс» едва не слетел с дороги, но в последний миг Видал успел вывернуть руль и нажать на тормоза, подняв облако пыли. Он долго сидел не двигаясь, тупо глядя на расстилающийся внизу Лос-Анджелес. Всего за одну ночь Валентина превратилась в чужого человека. Незнакомую женщину, абсолютно равнодушную к нему. Она больше не любила его.

Видал с силой стиснул рулевое колесо. Если он потеряет Валентину, что останется? Жизнь его будет навеки погублена, лишится смысла и значения.

Видалу вдруг показалось, словно ему в живот с размаху воткнули кинжал. Он уже потерял ее. Когда она говорила об этом греке, ее глаза были холодными и безразличными.

Будущее напоминало бесконечно унылую пустыню, сухую и бесплодную.

Солнце зашло, но Видал по-прежнему оставался недвижим, глядя вдаль с отрешенностью человека, познавшего ужасы ада. Только когда на город спустилась тьма и вдали завыли койоты, он заставил себя включить зажигание, выехать на дорогу и направиться непонятно куда.

Валентина смеялась и танцевала, флиртовала и позировала репортерам, и никто из ее воздыхателей даже представить себе не мог, как она ненавидит каждую минуту этого отвратительного вечера. Лекс Дейл оказался полной противоположностью Паулосу Хайретису. Он постоянно дотрагивался до нее, и его шуточки и намеки не оставляли ни малейших сомнений в том, что сегодняшний вечер он ожидал закончить в постели и уже представлял ее извивающейся под ним в порыве страсти. Они ужинали в «Ла Мейз», а потом отправились в «Трокадеро» выпить и потанцевать. Валентина постаралась, чтобы как можно больше людей увидели ее в обществе Лекса.