Татьяна Туринская - Идолопоклонница
Ой, нет. Если бы не было того случая, то Женя и по сей день была бы уверена, что любит свое золотоволосое ничтожество. А страшнее всего то, что она и по сей день считала бы его настоящим мужчиной. И никогда в жизни, наверное, не узнала бы, что это такое, когда каждая поджилочка трясется в ожидании, когда чужие требовательные руки скользнут туда, где уже давным-давно пульсирует готовый в любое мгновение взорваться миллионом оранжевых брызг огненный шар… Нет, нет, пусть он будет, этот день, этот случай, пусть! Пусть даже ценой унижения и стыда, неистребимого стыда перед самим Зиминым. За то, что он все знает, за то, что она такая дура, за то, что позволила ничтожеству распоряжаться не только душою своей, но и телом. За то, с какой готовностью распахнула блузку. За то, что не выгнала, не прогнала его во второй раз. За то, что так послушно позволила ему обнять себя, прильнуть жадными губами к горячей своей шее. За то, что познала ни с чем не сравнимое наслаждение принадлежать постороннему мужчине, наглому, требовательному, и такому ласковому. Пусть он будет, этот день. Один горько-счастливый день в огромной и безобразно пустой жизни Женьки Денисенко.
Медленно, но верно, исподтишка, как всегда подло и вероломно, подкрался новый год. Вернее, не подкрался еще, лишь замаячил на горизонте, но уже довольно ярко семафорил на каждом углу праздничным освещением: 'Я иду, иду, готовьтесь, люди!'
Новый год… И кто его только выдумал?! Что за напасть?! Тот, кто его придумал, хоть немножечко соображал, что творит?! Хоть чуть-чуть думал головой, что из этого выйдет?!
Ведь ничем, ровным счетом ничем не заслуживает сие мероприятие громкого звания 'праздник'! Обыкновенная смена календарного года — и не более. Ведь не приходит же никому в голову торжественно отмечать смену месяцев? Например, марта на апрель. Или же июля на август. Ведь это происходит совершенно буднично, словно само собой разумеющееся. Вчера был июль, сегодня август. Ну и что? Никто ведь не собирает по этому поводу шумную компанию, никто не накрывает шикарный стол, не украшает дом елками, шарами да гирляндами. Тогда почему же уделяют такое значение смене лет? Ну, был, скажем, 2006 год, будет 2007 — какая разница-то?! Зачем огород городить, ради чего?!!
Разве только ради того, чтобы одинокие почувствовали свое одиночество еще ярче, еще безысходнее?! Неужели им мало мучений? Специально для них и придумали эту каторгу — новый год?! Чтобы в полной мере осознали свою никчемность, ненужность миру. Одиночество…
Вечер, темно… Впрочем, о какой темноте можно говорить, если буквально на каждом шагу мигает лампочками напоминание: 'Я иду, иду, готовьтесь, люди!'?! Когда каждый уважающий себя магазин независимо от того, чем торгует, выставляет на крылечке ли, или за огромным стеклом витрины искусственную елочку. Да еще словно бы соревнование друг с другом устраивают: у кого елка больше да наряднее. Так ведь и этого мало. Взяли моду украшать не только магазины, но и территорию перед ними. Даже деревья вдоль основных дорог, дабы не пугали народ голыми, почти мертвыми ветвями, и те празднично прикрыты сетками электрических гирлянд! О какой темноте можно говорить в таких условиях?!
Женя ехала в холодном троллейбусе, старательно отводя взгляд от очередного напоминания о грядущем празднике. Но разве можно было от него отвернуться? Разве можно было не заметить приближения нового года? Разве можно было в очередной раз не ужаснуться собственному одиночеству?!!
К Гондуровым добралась около семи вечера, даже не опоздала. Конечно, хорошо бы в гости ходить в выходные, да что поделаешь, если пригласили именно в будний день? И отказаться вроде как нельзя — зачем обижать хозяев отказом?
Повод для встречи был официальный. Или полуофициальный. Для кого-то, может, и глупость, но для молодоженов три месяца супружества — это уже семейный стаж, это пусть пока еще маленькая, но все-таки семейная дата. Впрочем, и слишком шумно отмечать сие скромное событие никто не собирался. Да и не в Ларискином положении собирать шумные сборища. А потому на семейный праздник пригласили лишь Женю да Антона.
Дверь открыл Вадим.
— О, привет свидетелям! — вроде и обрадовался, но в то же время его возглас можно было бы принять за удивление.
— Привет женихам! — в тон ему ответила Женя.
— Ну, это уже не актуально, — усмехнулся Вадим. — Бери выше.
Женя неспешно расстегивала дубленку.
— Да ладно, знаю, мужьям, мужьям, — покладисто согласилась Женя. — Жены-то дома или как?
— А где ж им, беременным, быть? — усмехнулся Вадим, помогая гостье снять дубленку. — Я ее с таким пузом даже в магазины не пускаю. Разве что днем около дома выгуливаю на коротком поводке. А по вечерам жены должны дома сидеть. Тем более в такой день.
Прошли в комнату. Напротив входа приветливо мелькала огоньками елка. Женя резко отвела от нее взгляд, словно обжегшись. И здесь напоминание, ну никуда не спрячешься!
Вадим гостеприимно довел Женю до кресла:
— Садись, сейчас ужинать будем. Антон будет позже. Если вообще будет. У него там какие-то проблемы на работе, что ли, — и ушел на кухню.
На диване в полулежачем положении восседала изрядно беременная Лариска. Завидев Женю, заулыбалась приветливо, закряхтела, пытаясь встретить подругу стоя.
— Да лежи ты, чудо-юдо необъятное, — добродушно махнула на нее рукой Женя. — Я не новый год, чтоб меня встречать.
Лариска прекратила попытки и вновь откинулась на диванные подушки. Погладила огромный живот, улыбнулась:
— Вот видишь, какая я стала? Где моя талия? Жень, а вдруг я такая и останусь, а?
А из глаз буквально брызгалось во все стороны ее такое маленькое, такое незаметное для человечества счастье.
— Не останешься, не бойся, — успокоила ее Женя.
— Ну, беременная-то точно дольше положенного не останусь, — согласилась Лариса. — А вдруг талия такая же останется? Сколько баб толстеют после родов. Что тогда, а?
Вадим выкатил из кухни сервировочный столик. Ничего особенного — вино, бокалы, несколько сортов сыра, мясная нарезка, фрукты и упаковка сока.
— Это ты не у меня спрашивай, — продолжила разговор Женя. — Мне как-то без разницы, какая у тебя будет талия. Я думаю, на твоих человеческих качествах это не особенно отразится. Если тебя это так тревожит, спрашивай у тех, кого сильно волнуют твои габариты.
— Вот-вот, — с готовностью откликнулся Вадим. — У меня спрашивать надо, у меня! А я тебе уже тысячу раз на этот вопрос отвечал!
Женя заинтересовалась:
— Любопытненько, и что же он тебе отвечал?
— Говорит, ему на мою талию наплевать, лишь бы мы с маленьким здоровы были, — с нескрываемой радостью ответила Лариска. И добавила с некоторым сомнением: — Врет, наверное.
