Я покажу, чего стою! - Мира Хайр
— Что-то не уверена я про своё счастье.
— Не кисни, всё образуется.
Мы ещё немного поболтали, ну я поболтала. И вскоре я ушла. Поехала в сторону улицы, где мы гуляли с Костей.
* * *
Прогуливаясь под тёплым солнышком, я вспоминала события той ночи, и в животе снова запорхали бабочки.
По пути мне встретился узбек, что торговал фруктами. Ну во всяком случае, на всех бирках значилось «Узбекистан», и я предположила, что продавец — узбек. Мужчина, заметив мой интерес, включил своё восточное обаяние:
— Эй, красавица, подходи, всё, что хочешь, бэри! Попробоват бэсплатно даю!
Я ухмыльнулась, но всё же подошла. Попробовала ягоды, и захотелось мне персиков. Уж больно они красивые были. Съела одну штуку, да и решила подарок цветочнице сделать:
— Можно в это корзину персиков набрать?
— Для тебя, хоть двэ карзины можна, слущай! Только стоить будет дорого, как платить будещ?
— А переводом можно?
— Можна! — кивнул довольный узбек. — Вот сюда пэрэводи! Нурсултан будэт. — Показал он мне бумажку с номером.
Он набирал мне персики в предварительно взвешенную корзинку. Набралось четыре килограмма. Надеюсь, у цветочницы нет аллергии на персики. Да, опомнилась я поздно, но что же поделать. Я перевела продавцу нужную сумму, он даже сделал мне небольшую скидку и дал вдогонку стаканчик с клубникой.
Дальше я шла помедленнее — всё-таки четыре килограмма персиков! Вскоре я отыскала ту бабушку-цветочницу. Она снова продавала цветы.
Когда она меня заметила, то сразу узнала. Уж не знаю, меня ли или свои вещи.
— Ой, девушка, здравствуйте! Вернулись всё-таки? — спросила меня она. Когда я подошла ближе, бабушка-цветочница заметила персики в своей корзинке: — Ну что вы! Как неловко!
— Берите, берите! — запротестовала я. — Только, пожалуй, сами вы не донесёте. Хм… может, вас встретить кто-то сможет?
— Мужу могу позвонить, он у меня где-то недалеко по делам мотается, — призадумалась бабушка, а после и правда позвонила. Муж её ответил, что скоро будет, и мы ждали его. — А ваш-то кавалер где? — спросила меня цветочница, пока мы ждали.
— Потеряла я его. — Грустно ответила ей.
— Ох, как жалко! Хороший ведь кавалер! И смотрел-то на вас с такой любовью!
— Я просто всё испортила.
— Так, может, непоздно исправить-то?
— Не уверена.
— Попытка — не пытка! — сказала она, а после отвлеклась. Подошёл её муж. Я передала ему корзинку с персиками. Они оба поблагодарили меня, и я собиралась пойти. — Ты насчёт кавалера-то подумай! Больно хороший мужик, жалко упустить. — сказала мне напоследок женщина.
— Спасибо за совет. — Улыбнулась ей и ушла искать свободное такси.
Уезжая, заметила, как муж той женщины заботливо накидывает на неё ту самую шаль. Она из натуральной шерсти — в такой и в жару не потеешь, и в холод тепло. Умилилась этой картине.
Остаток пути крутила слова цветочницы в голове. Зайдя домой, я нашла папу в столовой и с порога ему заявила:
— Вызови Костю в офис! Не говори, что я попросила, иначе не придёт! Скажи ему… не знаю… что партнёр один хочет переговорить именно с ним, поскольку только он может помочь. Не знаю, придумай что-нибудь. Но он должен быть в офисе!
— Ладно, ладно. Что ты задумала, моя милая валькирия? — удивлённо спрашивал меня отец.
— Я должна с ним поговорить! Пусть он меня не простит, но я должна это сделать. Ведь если не сделаю — не узна́ю никогда! А я себе ни за что не прощу то, как просто я его отпустила!
— Хорошо, как скажешь. Во сколько он должен быть в офисе?
— Пригласи его завтра в три! Пусть придёт в малую переговорную.
— Идёт.
Я прошла в свою комнату, репетируя свою речь на завтра.
Глава 47
Константин
Зинаида Андреевна поселилась у меня. Ну или почти поселилась. Уходила поздно, а рано утром возвращалась снова. Родителям всё ещё ничего не рассказывали, да и они сами не звонили, не писали. Им было чем заняться, спасибо Елисею с Катей, родили Еву.
Целыми днями я лениво валялся в кровати, прерываясь на еду. Смотрел телевизор, читал книги. Настоящий детокс от всего вокруг.
Пришлось прерваться в пятницу — нужно было пойти на приём к хирургу, сделать перевязку. Кое-как проснулся вовремя, нужно было сходить в душ, привести себя в человеческий вид.
После всех водных процедур был плотный завтрак. Зинаида Андреевна постаралась на славу, налепила сырники. Увидел это и снова вспомнил про Аду, как я готовил для неё сырники. Выругался, за что получил выговор от домработницы.
Степан поднялся за мной. Он бы ещё кресло инвалидное привёз, или вообще носилки! В итоге настроение подпортил сам себе уже с утра. И недовольный поехал на приём.
* * *
Хирург порадовал, сказал, что заживление проходит хорошо. Больничный закроют на следующей неделе. Не знаю даже хорошо это для меня или нет.
Решил немного побродить по городу. Сам не знаю, как так вышло, но ноги привели меня на улицу, по которой мы гуляли с Адой после клуба. Шёл и вспоминал ту волшебную ночь.
Вдруг вдалеке я заметил ту самую цветочницу, у которой мы выкупили всю корзинку цветов.
Подошёл поближе и увидел на ней ту же шаль. Ну или очень похожую. А вдруг и правда та же? Значит, Ада сдержала своё обещание и вернула её. Интересно, когда это было. Пока я размышлял над этим, женщина меня тоже заметила. Она замахала мне руками и кричала: «Нашёлся! Нашёлся!»
Я тут же подбежал к ней, мало ли, вдруг помощь какая нужна?
— Вам помочь? — спросил я у неё.
— Твоя красавица приходила, сказала, что потеряла тебя! И почти сразу ты идёшь! Нашёлся! Только вот она, похоже, уже уехала. — Глядела по сторонам цветочница. Я тоже стал вертеть головой. Ада? Здесь? Видимо, она только что приезжала, чтобы вернуть женщине шаль. Ну что за судьба-злодейка? Какие-то минуты, и я мог бы взглянуть на неё ещё раз.
— Она давно была здесь?
— Да вот минут десять назад ещё была. Она мне корзинку привезла и шаль. А в корзинке-то персики! Миллион! Ну она сказала, чтобы я сама не тащила, так я мужу позвонила. Мы вместе с ней стояли и мужа моего ждали. А как он приехал, она ему корзинку отдала и ушла. — Подробно рассказала мне цветочница.
— Понятно, а вы чего, мужа, получается, уже проводили?
— Вот тоже только что ушёл. Персики пошёл относить в багажник.
— Ну тогда идите к нему, я у вас ещё одну корзину выкупаю. — Заявил я, протягивая ей две крупные купюры.
— Ох,
