Дерзкие. Будешь должна - Катерина Пелевина
Этот вечер становится для меня чем-то сродни катастрофы…Я не приезжаю за ней на работу и не отвечаю на звонки, потому что сижу в своём кабинете в говнище бухой и кручу в руках сраный пистолет…Мысли скачут в голове в хаотичном порядке. Всё вышло из-под контроля…Давно уже вышло, и сейчас мне остаётся только смириться с этим.
Как я вообще мог поверить во что-то искреннее…?
Как я мог думать о чём-то настоящем, если всё было как на ладони…
Всё, сука, было очевидно…
Не знаю даже как смотреть на неё. Изначально я вообще хотел сжечь свой дом дотла вместе с её вещами. Рылся в них и не нашёл ровным счётом ни хрена кроме истории поиска на её чёртовом ноуте. А уже там…Мне стало ещё хуже. Накрыло.
Вуйчик, Домбровские, то самое ДТП…Она гуглила вообще нахуй всё, что было связано с моей семьёй. И не могла она узнать это просто так, если не работала в сговоре с тем ёбанным Соколом.
И когда охрана оповещает о прибытии такси, я мысленно готовлюсь к тому, что мне придётся взглянуть в её глаза. Даже если это будет последний наш диалог… Даже если я тупо не смогу держать себя в руках. А очевидно именно это меня и ждёт.
Сижу за столом и вспоминаю всё, что между нами было…Прокручиваю в голове то, что мне скинул некий аноним и мне становится тошно…
Она появляется на пороге кабинета встревоженная и напряженная. А я даже не знаю, какой у меня вид. Наверное, попросту никакой. Наверное, я выгляжу как живой мертвец…
— Ты не приехал, — дрожащим голосом заключает она, осматривая меня, и вздрагивает, когда видит в моей руке пистолет. У меня ощущение, что меня боятся. Ну, а хули я ещё удивляюсь? После того, что я о ней узнал не мудрено…После этого вообще, блядь, всё встало на свои места. А в моей душе сейчас зарождается ядовитое облако боли, которое поглощает всё хорошее, что там когда-либо было…
— Не приехал, — повторяю, глядя ей в глаза. Мне кажется, что я умираю прямо сейчас. Умираю медленно и мучительно. Будто я просто теряю связь с реальностью.
— Глеб…Что такое? Что произошло? — спрашивает она, но подходить боится. Всё стоит там и смотрит своими лживыми жестокими изумрудами.
— Ты когда-нибудь…Думала о том…Как мы с тобой… — давлю в горле ком. Не могу даже договорить фразу. Всё плывёт перед глазами, и я жмурюсь, будто меня слепит солнце, но на деле просто сдерживаю слёзы. — Я был тебе кем-то? Кем-то…настоящим…Хотя бы одну сраную секунду…Может ты…Отключалась от той действительности и была со мной искренней хоть иногда?
— Ты меня пугаешь, Глеб… — шепчет она, нахмурившись. А я медленно перевожу свой взгляд на стол к своему телефону. Беру его в руки и пересылаю ей всё дерьмо, что получил. В её сумочке раздается вибрация.
— Посмотри, — грубо командую и смотрю выжидательным взглядом.
Она достаёт подаренный мной айфон и лишь приоткрывает рот, глядя на экран, а потом её взгляд то поднимается к моему, то снова падает вниз. Подбородок дрожит, и я прекрасно знаю эту реакцию человека.
— Что это за хуйня?! Что это, блядь, такое, Кать? Я тебя спрашиваю?!
Голос свой не узнаю. Руки трясутся. Ощущаю себя ёбанным неврастеником…Мне уже ни хрена в этой жизни не поможет. Никакие лекарства, никакая нахуй психотерапия, ибо я просто сдох вот в эту самую секунду. А ей и сказать толком нечего…Выходит, она всё это заранее спланировала. Она и этот ёбанный Фил, в рот ему ноги. Который убил моего племянника, убил девушку брата, и она всё это знала…Выходит, она всё это время просто слушала меня, как какого-то придурка, и ни хрена по-настоящему ко мне не чувствовала…
— Глеб, я всё могу объяснить…Просто…Это… — она пытается что-то блеять, а у меня зуб на зуб не попадает.
— Скажешь, что не ты поставила в кабинет отца прослушку? Скажи, что не ты. И похер. Я всё прощу, Кать…
Как же я жалок…Как, блядь, сломан.
— Я…Глеб…Это была я, но…
Не успевает она договорить, как я со всего размаху швыряю свой сраный телефон в окно, разбивая его ко всем чертям.
— Это всё твой отец… Я думала, что…Я хотела…Помочь тебе узнать правду, — мямлит она, будто слов найти не может. Как пиздеть мне и ложиться под кого-то ради бабла, смелая. А как в глаза смотреть и говорить, так выходит какой-то невнятный сучий бред. Поэтому бабки от меня не принимала? Слишком, блядь, противоречило её моральным принципам? Брать и от врага показалось слишком непрофессионально? А ложиться под него типа норм или чё?
— Да мне похуй, что ты думала и что хотела…Тотально похуй…Пиздец…О правде она заговорила…Нихуя себе…После всего…
Когда получил сообщения с фотографиями, думал, что сгорю к хуям прямо на месте. Ничего хуже и придумать было нельзя. Наконец и меня уничтожили изнутри полностью. Выжгли нутро напалмом. Она на всех фотографиях с ебаным Соколом. И в автосервис он к ней приезжал, и в клубе мило болтали, и в каком-то обоссанном ресторане с ней чуть ли не за руку держался, переписывались о том, как наёбывали мою семью за глаза. Но сейчас она ведет себя ещё хуже…Даже не сопротивляется, не объясняется, не отнекивается, а просто мямлит, блядь, несёт какую-то чушь…Словно я не заслуживаю никакого вразумительного диалога.
— Фил сказал, что это твой отец заказал Лину и… — продолжает она, вызывая у меня паническую атаку. Вот ведь конченная с…
— Закрой, нахуй, свой рот и не смей вообще хоть когда-либо произносить её имя в моём присутствии…
Коротит так, что не могу вдохнуть воздуха, хотя грудь распирает от боли. Я вдруг начинаю думать о том, о чём боялся думать с самого начала…
— В ту ночь…Я спросил тебя, почему именно в ту ночь ты отдалась… Это было не просто так, да? Ты знала, когда надо отвлечь, чтобы клуб сожгли дотла? Чтобы этот хуесос его сжёг… Ты и это устроила, верно?… Бляяяядь… — расхаживаю по кабинету в состоянии полнейшего деструкта. Тру рукоятью висок. Мне кажется, что внутри меня что-то щёлкает. И скоро
