Прости за любовь (СИ) - Джолос Анна
— Рита болеет.
— Болеет? — врач приседает на корточки перед диваном и готовит стетоскоп.
— У неё онкология. Думаю, это из-за лучевой терапии. Мы сейчас проходим курс…
— Оля, замолчи, — Дюймовочка смотрит на сестру сердито и порицающе, а я…
Я, глядя на эту девушку, не могу поверить в то, что услышала.
Инеем внутренности покрываются.
Такая молоденькая.
Такая красивая.
За что?
*********После осмотра врача, девушке стало легче. Она даже кое-что поела из того, что принёс ей Максим.
Не знаю как, но эти двое умудрились пошутить на тему произошедшего ещё не раз.
И это было так странно. Видеть её: совсем юную, улыбающуюся, и понимать, что она борется с таким тяжёлым заболеванием.
Сёстры уехали уже полчаса назад как, но я до сих пор думаю о Рите. Знакомство с ней оставило на душе тяжёлый отпечаток.
— Чиж, отвисай.
Пока парни собирают инструменты и технические прибамбасы, тот сидит на высоком стуле и взгляд его обращён в опустевший зал, который часом ранее был забит людьми.
— Как-то не верится, что всё это было в последний раз, — произносит он расстроенно.
Паша с надеждой смотрит на Кучерявого, но тот с невозмутимым выражением лица пакует свою гитару в специальный чехол.
— Марс, что там у Дэна? — переводят разговор в иное русло.
— Плохо всё.
— Насколько?
— Дед сказал, что условное не выбить.
— Его посадят? — Чиж в ужасе округляет глаза.
— Да. От двух до четырёх грозит. В лучшем случае.
— Пиздец, приплыли, — мрачно припечатывает Ромасенко, сидящий на полу и внаглую раскуривающий сигарету.
Надо отдать ему должное. Сегодня он ведёт себя более-менее адекватно. Терпит моё присутствие и не агрессирует в сторону Марселя. Уж не знаю, с чем конкретно это связано.
— Батю прооперировали?
— Да.
— Всё хорошо?
— Не владею подробностями. Надо набрать мать. Перед концертом у неё и сестёр были выключены телефоны.
Вижу, что очень сильно переживает. Вообще не представляю, как в таком состоянии он находился на сцене.
— Ну что вы, пацаны?
Перед нами появляются Горин и Вебер.
Мужчина прижимает что-то к щеке. Видимо, чтобы минимизировать отёк от травмы, полученной в драке.
— Собрали всё вроде.
— Выступили круто. Горжусь.
Они пожимают друг другу руки.
— Марсель, с девушкой познакомишь?
Речь обо мне. Я ведь единственный левый, присутствующий на концертной площадке.
— Тата, это Станислав Горин, наш продюсер, мой друг и просто хороший человек.
— Здравствуйте. Очень приятно.
— Взаимно, — мужчина с любопытством меня разглядывает. — Это что же, та самая Тата? — переводит взгляд на своего подопечного.
— Да. Та самая, — кивает он.
— Обалдеть…
Явно потрясён.
Смею предположить, он частично в курсе нашей истории.
— Когда будем публиковать официальное заявление? — заводит Илона осторожно.
— Через пару дней, — отвечает Марсель, переплетая свои пальцы с моими.
— Вы давайте первое время особо нигде не отсвечивайте, парни. Пусть шумиха вокруг этой новости поуляжется.
— С Батуриным как порешать?
— Порешаем.
— Вы уже порешали, — глядя на него, поджимает губы моя бывшая подруга.
— Чё случилось-то между вами? — хмурится Чиж.
— Неважно, это наши дела, — отмахивается Стас. — Вот ещё что хотел вам сказать: в офис опять диски прислали.
— Снова светская хроника ГП в монохроме? — хмыкает Ромасенко, выпуская дым.
— Да как-то меня пугает уже эта светская хроника. За вами пристально следят. На Кучерявого вообще досье отдельное. Даже поездку домой засняли.
Марсель удивлённо выгибает бровь, а мне становится не по себе от полученной информации.
— Будьте бдительны, дураков вокруг хватает.
— Кто-то тупо нас троллит. Забейте.
— Лучше всё-таки отнести диски в полицию, — не соглашается с Максимом Илона.
— Отнесу, — кивает Горин. — Хотя вряд ли они станут заниматься этим.
— Готово, — Чиж застёгивает молнию на чехле гитары. — Едем? — спрашивает с грустью в голосе.
— Куда? Отмечать похороны группы?
Ромасенко, как всегда, в своём репертуаре.
— Погнали. Машина ждёт.
— Что бы не случилось, держись рядом со мной, ясно? — предупреждает Марсель, когда десять минут спустя мы выходим вместе со всеми через чёрный вход.
Сперва не понимаю, что он имеет ввиду, но когда начинает визжать толпа собравшихся у клуба фанатов, всё становится предельно ясно. Группу подстерегают поклонники.
«Это они. Они!»
«Концерт — огонь!»
«Город пепла — лучшие!»
«Можно автограф?»
«Дай пять»
«Парни, селфи, пожалуйста!»
«Паша секс!»
«Макс! Макс, что с лицом?!»
«Вы подрались?»
«Марсель, посмотри сюда!»
«Марсель, ты сегодня трезвый?»
«Я люблю тебя!»
«Кто с тобой?»
Со всех сторон что-то кричат. Ребят фотографируют. К ним тянут руки, желая прикоснуться. Если бы не охрана, народ точно снёс бы ограждения.
Кое-как добираемся до микроавтобуса. Самый настоящий стресс по пути испытываю и немного успокаиваюсь лишь тогда, когда оказываемся в салоне за закрытой дверью.
— Чиж, где опять твоя шапка?
— Ушуршала по традиции.
— Скоро магаз шапок имени Чижова кто-то откроет.
Смеются.
— Чёрт, что за день? Я сломала каблук, — удручённо заключает Вебер.
— Это моё проклятие тебе прилетело, — язвит Ромасенко.
— Придурок, — она закатывает глаза.
— Ты в порядке? — Кучерявый встревоженно осматривает меня с ног до головы.
— Да.
— Вас куда везём, молодёжь?
Обнимает, притягивая ближе к себе. Сообщает адрес водителю.
Вообще изначально мы должны были уехать отдельно, но Горин попросил «не палить контору» раньше времени.
— Что за диски, Марсель? — спрашиваю тихо.
— Ерунда. Какой-то чел снимает нас в каждом городе. Все видосы выглядят как документалка. Смонтированная хроника с наших гастролей.
— А где снимают?
— Да везде.
— И давно это происходит?
— Где-то год, наверное. В последнее время фильмы стали приходить чаще.
Меня это прям настораживает.
— Надо было поискать глазами этого Тарантино, — произносит Паша задумчиво.
— И дружно дать ему пиздюлей, — поддерживает Ромасенко, сидящий у окна. — Слышь, Вебер, пока ты не свалила в Штаты, кинь мне контакты сестры Кузнечика.
Илона улетает в Штаты? Я что-то пропустила?
— Обломится. Ни к чему это, — вмешивается Марсель.
— Кучерявый, много на себя не бери, — цедит Максим.
— Не трогай девчонку. Ей итак тяжело сейчас.
— Без тебя как-нибудь разберусь.
— Зачем тебе телефон её сестры? — хмурится Вебер.
— И как отреагирует на это твоя Вика? — подхватывает Чиж.
— Бля, да я просто хочу помочь деньгами. Хера вы делаете из меня чудовище?
— Может потому что ты — тот ещё ходок?
— Вебер, ты свечу держала?
— Мне достаточно того, что я видела в туре.
— Ой давай не нагнетай, — цокает языком.
— Красивая она. Жалко, если умрёт такой молодой.
— Ты дебил, Чиж?
— Что? Это рак, — пожимает плечами. — Он никого не щадит. Мой отец сгорел за пол года сгорел. Но я в смысле желаю ей вылечиться конечно.
— Просто заткнись.
— Реально такую дичь иногда озвучиваешь.
Пока парни пререкаются друг с другом, достаю телефон и аккуратно просматриваю сообщения. Одно из них от неизвестного абонента.
«Тата, добрый вечер. Тебя беспокоит Дарина Александровна, мама Марселя. Мы не стали связываться с ним до выступления, но я планирую позвонить ему в ближайшее время. У меня к тебе большая просьба. Я знаю, что ты сейчас с ним. Пожалуйста, не оставляй его одного. Это, как никогда, важно. Будь рядом, как мать тебя прошу. Я очень переживаю за сына»
Она не пишет напрямую о том, что случилось, но внутри меня всё холодеет.
Убираю телефон в карман и изо всех сил пытаюсь сохранить спокойствие.
