Любимая невеста (ЛП) - Джеймс

— Мне так жаль, детка, — бормочет он прерывающимся голосом, слезы застревают у него в горле. — Мне так жаль.

— Папа! — Елена сонно визжит, когда тоже просыпается, бросаясь к нему. Он протягивает широкую руку, притягивая ее тоже в свои объятия, и я чувствую, как слезы подступают к моим глазам, когда я смотрю, как Виктор обнимает своих дочерей так, как будто он никогда больше их не отпустит.

Он долго держит их так, обе девочки прижимаются к нему и плачут вместе. Наконец, Аника поднимает на него глаза, ее маленькая бровь нахмурена.

— Теперь мы идем домой, папа?

Виктор кивает, вытирая лицо тыльной стороной ладони.

— Да, малышка, — говорит он низким и хриплым от эмоций голосом. — Я собираюсь отвезти вас домой.

Затем он поднимает взгляд на меня и встречается со мной взглядом через всю комнату.

— Я собираюсь отвезти вас всех домой — говорит Виктор.

***

Мы садимся в самолет Луки обратно до Москвы, и вместо того, чтобы отправиться в квартиру, где мое последнее воспоминание о похищении, мы отправляемся в отель. Не тот, где я пыталась убежать от Виктора, но другой, не менее роскошный. Виктор просит смежные комнаты для девочек и нас. Саша предлагает остаться с ними в их комнате, чтобы они не были одни, и Виктор с благодарностью соглашается.

Аника и Елена невероятно устали. Даже выспавшись в самолете, они все равно отключаются, как только мы укладываем их в постель.

— Я еще немного посижу, — говорит Саша, как только мы целуем девочек на ночь. — На случай, если они проснутся, и ты им понадобишься. Я не так уж и устала.

По ее лицу и мешкам под глазами я знаю, что это неправда, но нетрудно догадаться, почему она, возможно, еще не хочет спать. Какое-то время нам всем будут сниться кошмары, я уверена в этом. Но теперь все кончено, и со временем они поблекнут.

— Спасибо, — говорю я Саше, и мы с Виктором еще раз целуем девочек в лоб, прежде чем удалиться через смежную дверь в нашу комнату.

Я поворачиваюсь к нему, как только закрывается дверь, открываю рот, чтобы что-то сказать ему, но он не дает мне шанса. Прежде чем я успеваю вздохнуть, руки Виктора оказываются на моей талии, притягивая меня к нему, одна рука поднимается, чтобы скользнуть в мои волосы, когда его рот обрушивается на мой, твердый, горячий и яростный.

Я должна оттолкнуть его. Я должна сказать ему, что не могу, что случившееся ничего не изменило, что последняя ночь, которую мы провели вместе, все еще остается последним разом, когда я планировала лечь с ним в постель ради чего-то другого, кроме долга. Но он целует меня так, как будто я нужна ему больше, чем дыхание, теперь обе его руки в моих волосах, он сжимает мою голову в своих ладонях, в то время как его рот жадно пожирает мой.

Я никогда раньше не испытывала в нем такой потребности, даже в ту ночь, когда он боялся потерять Анику, даже в ту последнюю ночь. Он притягивает меня к себе, его язык погружается в мой рот, вдыхает меня, пробует меня на вкус, и я чувствую, как сильно он прижимается ко мне, как каждый дюйм его тела так отчаянно нуждается во мне, что я думаю, он может умереть, если я не сдамся.

Почему я так упорно сопротивляюсь этому? Разве я тоже этого не хочу?

Между нами не все улажено. Ничего не решено, но я помню, как он стоял в той комнате в горном шале с окровавленным ножом в руке, словно какой-то бог-мститель, забрызганный кровью Алексея, когда он резал этого человека на куски за меня. Он взял все, что Алексей сделал со мной, по доверенности и своими руками, и заставил его заплатить за это плотью. Он отомстил за меня, и я бы солгала, если бы сказала, что не наслаждалась каждой гребаной секундой, наблюдая, как он убивает ради меня.

Пытает за меня. Заставляет мужчину истекать кровью за меня.

Мой медведь. Мой муж.

Мой Виктор.

Я не могу сказать ему нет, да и не хочу. Я чувствую, как какая-то эмоция, которой я боюсь дать название, поднимается внутри меня, нагревая мою кровь, когда я выгибаюсь ему навстречу, и когда Виктор начинает немного отстраняться, приоткрывая рот, как будто чтобы что-то сказать, это мои руки зарываются в его волосы и притягивают его губы обратно к моим, мои ногти впиваются в его кожу головы, когда я крепко прижимаюсь к нему и пожираю его рот своим.

Виктор хватает меня за талию, приподнимая так, что мои ноги обвиваются вокруг его талии, и несет меня к кровати, пока я яростно целую его, позволяя желанию и похоти захлестнуть меня, необходимости помнить, что я жива. Алексей пытался лишить меня всего, что делало меня собой, стереть самые глубокие части меня, разлучить нас с Виктором и превратить меня в оболочку того, кем я когда-то была. Он потерпел неудачу.

Виктор опрокидывает меня обратно на кровать, растягивается на мне, опускаясь вслед за мной, его грудь вздымается, когда он убирает волосы с моего лица.

— Ты хочешь этого? — Спрашивает он, его голос глубокий и грубый от желания. — После того, что он с тобой сделал…

Я протягиваю руку, прижимая палец к его губам.

— Мне это нужно, — твердо говорю я ему. — Я хочу тебя, Виктор. — Я обвиваю руками его шею, притягивая его к себе. — Я хочу, чтобы ты все это стер, — шепчу я ему в губы. — Заставь меня забыть. Заставь меня забыть все.

И он это делает.

Виктор медленно раздевает меня, руки ласкают мое тело, как будто он разворачивает подарок, скользя по моей груди, талии и бедрам, пока он не обхватывает мои бедра, раздвигая мои ноги, когда он движется вниз по моему телу, его глаза горят и темнеют от вожделения, и он прижимается ртом ко мне, его язык скользит по моей горячей и жаждущей плоти.

Я вскрикиваю, когда он лижет меня, удовольствие разливается по моей коже, электрические искры танцуют по мне, когда он умело водит языком по моему клитору, облизывая и посасывая во всех местах, которые, как он знает, мне нравятся больше всего, жестко и быстро приближая меня к кульминации, зная, что это то, что мне нужно. Я позволяю себе кончить, зарывшись руками в его волосы, пока он всасывает мой клитор в рот, засовывая два пальца в мою влажную и ноющую киску, и толкает меня через край, напоминая мне,