Ты нас предал - Елена Безрукова
— Я знаю, что обещал, — ответил я. — Но я в больнице. Поэтому доберешься все-таки сама. Деньги у тебя есть.
— В больнице? — переспросила она. — Что случилось?
— Так, драка небольшая… Не беспокойся, со мной всё в порядке.
— Когда всё в порядке — в больнице не держат.
— Слушай, не надо включать мою жену, ладно?
— Да я просто переживаю за тебя, — стихла она.
Кажется, Анфиска в самом деле полюбила меня. Только меня эта ее любовь лишь тяготит…
— За меня не надо переживать, — ответил я спокойнее. Всё-таки так можно ребёнку навредить. — Я поправлюсь скоро, так, пара царапин. Ты не нервничай, езжай сама.
— Позвонишь, когда тебя выпишут? Или…Можно я приеду?
— Позвоню. А приезжать не надо, я тут на пару дней. Ладно, врач пришёл, не могу больше говорить. Пока.
Повесил трубку и отбросил в сторону телефон, поставив авиарежим.
Никого слышать не хочу больше.
Мучительная боль в груди дышать не давала. И это не потому, что в драку полез, и кости мне поломали. И не потому, что весь перебинтован, спелёнут туго.
А потому что сердце ноет и ноет.
На белом потолке очертания её лица искал, нежный овал, пухлые, сочные губы, яркие глаза. Как она раньше мне улыбалась. Моя Надежда.
Встречала меня, с работы возвращающегося, голодного во всех смыслах. Помогала пиджак снять и галстук.
Первые месяцы после свадьбы я её сначала в спальню тащил. Она порой смеялась так заразительно, всё повторяла, ты же голодный, сначала надо поужинать. Но мне сначала надо было другой голод утолить. Ею насытиться. Налюбиться.
Я ведь иногда и работать не мог, сидел в кабинете, а у самого аж дым из ушей. Смотрел на фотографию, которую перед собой поставил, свадебную, и… и срывался в обеденный перерыв, зная, что дома меня ждёт, что будет в глаза заглядывать, ласкать, целовать, говорить, как любит меня.
Когда всё изменилось, я и сам понять не мог. Она пошла обследоваться, волновалась, что зачать не может. Выяснилось, что проблемы есть. Запереживала сильно, плакала. Какое-то время нельзя было ей ничего, может, тогда я поостыл.
Хотя нет, после, еще было всё так же жарко и страстно.
Потом был период, когда Наде нужно было какие-то там дни отслеживать, ну и стала она меня динамить, мол, сегодня надо потерпеть, и завтра, чтобы на третий день всё получилось. Мне сначала это даже нравилось. А потом…
Да сам я не знал, что потом и как. Просто… Просто я в какой-то момент стал считать, что никуда она не денется, что это всё навсегда. Что-то стало раздражать, но я уверен был, что так у всех. Что не бывает такого, чтобы постоянно гореть страстью и только одну хотеть.
Поплатился жестоко.
Теперь вот понимал — только одну хотеть очень даже можно!
Хотеть так, что внутри всё в тяжелый узел закручивается, сердце как кровавый ошметок мяса, истерзано. Не представлял, что меня может вот так вот скрутить. Думал, что мужик сильный, циничный. Что мне все эти сказки про любовь!
А вот как вышло…
Снова на потолке мне её лицо мерещилось. Глаза.
Такие глаза были у неё в тот момент, когда она меня с Анфисой увидела. Как будто я её убил, всадил нож в сердце.
Как я мог, чёрт возьми? Дурак… Последний идиот, конченный!
Где она теперь, ласточка моя, голубка нежная! Она ведь несмотря ни на что такой ранимой была! Даже когда собиралась меня чем-то тяжелым двинуть, даже когда ругала словами последними, старалась показать, что сильная.
Слабая она. Милая. Такая родная…
Сердце моё застопорилось, сжалось от мысли, что моя любимая уже не моя, она с другим. Не важно с кем, с братом ли моим, с чужим ли… Её ведь обидеть могут! Сделать больно.
Хотя, больнее чем я, вряд ли уже кто-то сделает.
Чувствовал я боль — и свою, и её, и тут мне в голову пришла мысль.
Я хотел, чтобы небеса мне дали последний шанс. Шанс все поправить.
Если я найду Надежду, если даст бог нам увидеться — я все сделаю, чтобы она была со мной, чтобы больше никогда не плакала и перестала испытывать горечь предательства. И я её прощу, за то, что была с другим… Я сам её толкнул к этому. Мне ли теперь предъявлять претензии, хотя рвало меня на куски от тупой ревности. Моё, и всё тут.
Я готов был ждать этого шанса.
А еще… Еще решил дать самому себе и небесам обет: один буду.
Смогу, сдюжу. Одноразовые отношения мне не нужны, перетерплю. Любовь вернуть хотелось. Без неё смысла в жизни никакого нет.
Никого у меня не будет, кроме тебя, Надя!
Я так решил и слово сдержу.
Или Надя и все радости любви с ней, или никого вообще.
Ни одна женщина больше никогда ко мне не прикоснётся.
Я буду ждать Надю.
Буду ждать прощения.
Буду.
Сколько бы не пришлось ждать. Сколько бы не пришлось…
ГЛАВА 44
Как только рёбра залатали мне, я выписался из больницы. Надоело там до одури, каждый день одно и тоже: белые стены, потолок и бурчащий под ухо телевизор.
Рёбра ещё побаливали, но жить можно было.
Я вернулся к своей привычной жизни.
Работа, переговоры, распекание подчинённых. Всё шло как обычно, кроме одного: из моей жизни полностью исчезло любое общение с женщинами.
Надю искать не перестал. Заказал детектива, но ничего нового мне поиски снова не дали — Ренат хорошо обо всём позаботился, чтобы замести следы.
Надя словно исчезла. Словно её никогда и не существовало…
Похоже, придётся мне смириться с её выбором. Она ушла от меня навсегда. Спряталась. Вычеркнула из жизни. Выбрала его…
Как бы я ни бился теперь о стенку головой, найти у меня её не вышло, чтобы вообще иметь возможность что-то исправить.
Я понимаю, что нужно было думать об этом тогда, когда я пошёл на предательство, что теперь уже поздно, и после драки кулаками не машут, но всё равно искал её.
Жил дальше на автопилоте: работа-дом-работа.
Набирал больше и больше работы, чтобы просто забыться и не думать ни о чём.
Секс у меня был только с Надей. Правда, она была лишь в моей голове, и развлекаться приходилось самому, если уж совсем туго становилось, но ни на
