Запретный плод - Юлия Гетта
– Откуда ты вообще взялась?! – шипела она. – У нас все было хорошо! Пока ты не появилась и все не испортила! Если бы не ты, он сейчас бы здесь не лежал! Как же я тебя ненавижу!
– Возьми себя в руки, – предприняла я ещё одну попытку её успокоить, но безуспешно.
– Убирайся отсюда! Иначе я позову охрану, и они тебя вышвырнут!
Инна смотрела на меня своими красными, налившимися кровью глазами – казалось, ещё секунда и она бросится в драку. Мне ничего не оставалось, как уйти.
Вернувшись в свою машину, я никак не могла успокоиться. От этой встречи меня колотило, но ещё больше убивало то, что мне так и не удалось узнать, в каком состоянии Макс. Трясущимися пальцами я набрала номер Марса.
– Привет. Ты ещё не звонил Инне? Как Макс?
– Звонил, он ещё в реанимации. Состояние тяжёлое, но стабильное.
– Понятно, – не удержалась я от всхлипа. Мысль о том, что с Максом может произойти страшное, парализовала моё сознание, доводила до немой истерики, не давала нормально дышать. Словно гильотина зависла над моей головой, в любую секунду готовая сорваться вниз.
– С ним все будет хорошо, – произнёс Марс, будто услышав мои мысли. – Он сильный. Он обязательно выкарабкается.
– Я знаю, – прошептала я в трубку, вытирая слёзы. – Марс, пожалуйста, держи меня в курсе. Прошу.
– Хорошо, – ответил он, – как будут какие-нибудь новости, я сразу дам тебе знать.
– Спасибо, – поблагодарила я друга.
* * *
День тянулся невыносимо долго, на работе все валилось из рук. Я то и дело поглядывала на телефон, ожидая звонка от Марса, но он, как назло, все не звонил и не звонил. Я сходила с ума от неизвестности, утешая себя мыслью, что плохие новости всегда разносятся довольно быстро. И поэтому отсутствие новостей – уже неплохой знак. Но это утешение почти не работало, и я едва себя сдерживала себя, чтобы не сорваться снова в больницу к Максу. Однако провоцировать Инну хотелось меньше всего, кто знает, на что способна эта отчаянная женщина. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем я услышала долгожданный звонок. Это случилось уже вечером, когда я вернулась с работы и кормила ужином свою семью. Когда на экране телефона высветился номер Марса, мое сердце сжалось, а в руках появилась слабость.
– Алло, Марс, ну как он? – спросила я в трубку, выйдя из кухни и понизив голос.
– Все хорошо, Лер, он пришёл в себя и идёт на поправку, – услышала я повеселевший голос друга, и слёзы счастья выступили на моих глазах. – Извини, что звоню только сейчас, я поехал к нему в больницу сразу после работы. До Инны весь день не мог достучаться.
– Какое счастье! – не смогла сдержать я восторженный возглас. – Ты говорил с ним? Как он себя чувствует?
– Я был у него всего пару минут, дольше мне не разрешили. Так что Макс толком мне ничего не сказал, но зато успел нахамить, как всегда, в своём репертуаре.
Я не смогла удержать смешок, представляя, как мой слабый и перебинтованный Макс подкалывает своего друга.
– Марс, милый, у меня к тебе просьба, – проговорила я, оглядываясь: как бы муж не застукал за этим странным разговором. – Я хочу его увидеть. Ненадолго, хотя бы на пять минут. Но эта Инна коршуном вокруг него вьётся, и если она ещё раз меня там увидит, боюсь, это может закончиться плохо. Ты не мог бы отвлечь её как-нибудь? Очень тебя прошу!
– Насчёт Инны можешь не переживать, – прозвучал из трубки ответ Марса. – Как только Макс пришёл в себя, он сразу её выгнал. И запретил попадаться себе на глаза. Думаю, теперь она вряд ли у него появится.
– Ого, – не смогла сдержать я победной улыбки, – ну и правильно сделал.
Марс только вздохнул, явно не соглашаясь со мной, но спорить не стал.
Я вернулась на кухню, сияя, словно сверхновая звезда. Макс пришёл в себя, он идёт на поправку, и завтра я его увижу! О большем я и мечтать не могла. Муж не мог не заметить во мне перемену.
– Кто звонил? – настороженно спросил он.
– Да так, с работы, – с небрежным видом ответила я.
– И что же такого хорошего тебе сказали, что ты вся светишься от счастья?
– А это секрет, – в шутливой форме ответила я, не желая больше выдумывать что-то и врать кому бы то ни было.
Мой муж никогда не отличался сильным любопытством, и если я с первого вопроса не выкладывала ему всю правду, никогда не приставал с расспросами. Это было его поистине бесценное качество.
Несмотря на все усиливающееся волнение от предстоящей встречи с Максом, этой ночью я спала как младенец. Возможно, сказалась накопленная усталость и постоянное нервное напряжение в последние дни, которые теперь отступили.
Утром, быстро закинув дочек в садик, сгорая от нетерпения, я давила на педаль газа, мчась по направлению к больнице. Но внутри меня ждали новые трудности – лечащий врач Макса не хотел пускать к нему, ссылаясь на то, что я не являюсь близким родственником, а пациенту сейчас нужен покой. Мне едва удалось договориться с доктором, пообещав, что я не буду волновать его подопечного какими бы то ни было разговорами, лишь поздороваюсь и пожелаю скорейшего выздоровления. В итоге доктор пустил меня к Максу, но только не дольше, чем на пять минут.
Пытаясь унять не в меру разогнавшееся сердцебиение, на ватных ногах я вошла в палату. Макс лежал на больничной постели, его грудь и рука были перебинтованы, на шею надет ортопедический воротник. С замирающим сердцем я подошла ближе. Макс был бледен, щеки и подбородок покрылись небольшой щетиной, глаза закрыты. По ровному дыханию я поняла, что он спит. Как же любимый был красив, даже несмотря на своё положение, все эти бинты и повязки. Бледный цвет лица и щетина нисколько его не портили, скорее наоборот, придавали брутальной внешности какой-то аристократической утонченности. Макс не вызывал у меня жалости, одно лишь восхищение, будто весь этот медицинский антураж был лишь аксессуаром, придающим ему ещё большей значимости в моей жизни. Я взяла стул и села рядом, с любовью разглядывая родное лицо. И почему я раньше не замечала, какие у него длинные и невероятно красивые ресницы? Наверное, потому что никогда раньше не видела, как он спит. Внезапно я ощутила сокрушительный прилив нежности и не смогла удержаться от прикосновения к его лицу. Какое счастье, что он жив и идёт на поправку!
Теперь я знала абсолютно точно: если бы
