Не смей меня касаться. Книга 3 - Марина Дмитриева
Тяжелый альбом выскользнул из девичьих рук, когда блондинка попыталась водрузить его обратно на верхнюю полку шкафа, с грохотом упал на пол, некоторые фотографии выскочили из специальных удерживающих пазов и рассыпались по ковру гостиной. Блондинка стала их поднимать и небрежно засовывать обратно в альбом. Одна фотография привлекла внимание Юли Лазаревой своей необычной толщиной. Две старых фотографии были склеены вместе, на одной была хорошенькая Эльвира Тимофеевна в молодости, а подпись ко второй гласила: «Моей красавице Эле, с любовью. Вадик Бердик». Юля попыталось ногтем расцепить два фото, не получилось, пришлось бежать на кухню за ножом... На второй фотографии был изображен кокой-то светловолосый очень симпатичный, фатоватого вида парень. «Кажется, у мамочки папочка был далеко не единственной любовью», – подумала Юля, хихикнув. Она еще раз вгляделась в лицо парня на фотографии, смутное беспокойство охватило юную блондинку, в нем было что-то неуловимо знакомое, словно она когда-то его уже видела, а скорее, не единожды видела. Блондинка подскочила к зеркалу, внимательно вгляделась в его серебристую гладь, потом еще раз на фото…
– Ну надо же.. – потрясенно прошептала она, трогая свое лицо, а затем обратно требовательно вглядываясь в изображенного на старой фотографии мужчину.
Еще одна мысль пришла ей в голову, она побежала в комнату родителей, стала лихорадочно рыскать по документам, хранившимся в тумбочке под телевизором.
– Нашла! – победно воскликнула блондинка и принялась внимательнейшим образом изучать медицинскую карту отца, глаза выхватили нужную фразу, из пухлых губ вырвался истеричный смешок.
- А у меня-то другая группа крови.
Стрелой она помчалась в свою комнату, открыла крышку беленького ноутбука.
– Да что же ты так долго грузишься, пластмассовая хрень, – недовольно ворчала блондинка.
– Вадим Бердик, Вадим Бердик, – словно боясь забыть или пытаясь вспомнить, постоянно шептала она.
Фамилия казалась знакомой, Юля ввела ее в поисковую строчку, интернет сразу же выдал больше десятка страниц с упоминанием этого человека. Светловолосая красавица засмеялась еще сильнее.
– Ну надо же, кто бы мог подумать, Вадим Бердик…
Красавица Юленька быстро защелкала мышкой, рассматривая фотографии из интернета. В лице импозантного мужчины без труда угадывался симпатичный парень из старой фотографии. Конечно, он возмужал, покрылся лоском, но некоторая самоуверенность во взгляде осталось. Он словно рисовался, вот, смотрите, как я хорош, трепещите и падайте к моим ногам.
– Ну, мамочка, ну ты даешь!.. Какая же ты лживая обманщица.
– Никитка, пойдешь к крестному? – улыбающийся карапуз доверчиво протянул в мою сторону ручки. Осторожно подхватил ребенка из материнских объятий.
– Какой молодец растет, никого не боится.
– О да… Он такой, со всеми готов знакомиться, каждому готов улыбаться. Правда, левым глазом всегда на меня косит, ему надо, чтобы мама находилась в пределах его видимости, тогда он герой.
– У, какой упитанный стал, – пощекотал мальчугану пузико, в ответ на мои действия Никитка весело засмеялся.
– Саш, ты прекрасно смотришься с малышом на руках, – произнесла Мила, тепло на меня поглядев.
Черт, больно… Знаю, Мила не со зла так сказала. Но блин, оказывается, рана в душе еще не затянулась, иначе бы я не кривился болезненно.
Маленький крестник, пуская слюни, решил погрызть пуговицу на моей рубашке, безбожно её пачкая. Подумаешь, лучшая итальянская ткань, лишь бы карапуз был доволен.
– Прости, Саш, я не хотела тебе напоминать, сердце травить. Но в принципе, что ни делается, к лучшему, очень сложно воспитывать девочку одному, тем более, от такой мамаши… Да и где уверенность, что она родилась бы здоровой.
– Понимаю, Мил, понимаю, и в целом соглашусь, наверно, к лучшему, но пока все равно болезненно об этом вспоминать… Эта малышка была своеобразной ношей, которую я хотел на себя возложить в качестве оплаты за свою глупость. А теперь, когда ее нет, очень пусто и грустно. Кроме того, каких нервов мне все это стоило.
Словно стряхивая с себя мучительные воспоминания, улыбнулся и подбросил маленького мальчугана в воздух, тот весело засмеялся, пустив новую порцию слюней на мою дорогую рубашку.
– Никита, да что же ты делаешь? Прости, Саш, всего тебя изгваздал, зубы режутся… Это кошмар какой-то, распашонки каждые полчаса приходится менять.
– Ничего… страшного, – улыбнулся маленькому Никитке, и тот радостно ответил мне тем же, показывая во всей красе свои недавно появившиеся зубки. На редкость жизнерадостный малыш. – У ты, зубастик.
Снова защекотал крестника, который тут же залился довольным детским хихиканьем.
– Саш, вообще-то я тебя сюда увела не только с целью поменять Никите кофточку.
– Только не говори, что будешь ко мне приставать… – с притворным страхом пошутил я, – ты же знаешь, я не сплю с замужними женщинами.
Причем если вспомнить наш брак с Юлей, да и окончание нашего брака с Милой, то это правило распространяется и на моих собственных жен.
– Самовлюбленный павлин… – стукнула меня Мила по плечу, а малыш удивленно посмотрел на нее, чего это мама надумала сердиться на такого хорошего дяденьку.
– Я хотела с тобой поговорить… насчет Машеньки.
– Говори, – сразу посуровел я.
– Знаешь, мы с ней подружились. Если не брать в расчёт то, что она чуть случайно не отправила тебя к праотцам, Мария Алексеевна очень милая девушка. Такой интересный и светлый человечек. И когда она стала приходить к тебе в больницу, нам показалось, что ты ею заинтересовался.
– Заинтересовался, – не стал юлить я.
– И мы с Екатериной Юрьевной, грешным делом, подумали, что у вас все сладится, ну ты понимаешь, любовь-морковь и все такое. Мне кажется, именно такая женщина подходит для создания крепкой семьи. А теперь она мне звонит… и просит дать совет, что делать, ведь ты словно забыл о ее существовании. Вы поужинали вместе после твоей выписки из больницы, и все… ты больше не звонишь и не проявляешь никакой активности. Она набралась смелости,
