Спасти нельзя развестись - Екатерина Серебрякова
– Мамочка просто не хочет работать с папочкой.
– Мамочка не хочет работать на папочку, – в той же манере передразнила я, параллельно доставая лазанью из духовки. – Мамочка хочет чуть-чуть независимости.
– А папочка хочет хорошего рекламщика в холдинг.
– Возьми Настю, – как ни в чем не бывало ответила я в надежде перевести стрелки. – Она давно переросла должность ассистентки.
– В самом деле? – Кирилл задумался и опустил нашу дочь на пол. – А что… Это мысль!
– И ты так просто сдался?
Но вопрос я адресовала уже в пустоту, потому как мой муж, воодушевленный предложением, удалился куда-то в комнату.
Мне оставалось только махнуть рукой и наконец-то облегченно вздохнуть.
– Мамочка, а почему ты не хочешь работать вместе с папой? Вам же будет так здорово вместе.
– Милая, – присев на корточки и поправив хвостик на голове дочери, я заговорчески шепнула ей. – Даже самым близким и родным людям иногда нужно находиться в разлуке, чтобы сильнее ценить время, проведенное вместе. Я не хочу, чтобы мы с папочкой надоели друг другу. К тому же скоро я не смогу работать ни на папочку, ни на дядю Бориса.
– Почему?
– Только тсс, хорошо? Это большой секрет, – дочурка кивнула со всей серьезностью и забралась ко мне на колени. – Обещай никому не рассказывать. Мне нужно будет уйти в небольшой отпуск от работы, потому что я буду занята хлопотами с малышом. У тебя скоро будет братик или сестричка.
– Правда? – девочка воодушевленно подскочила с места и кинулась ко мне с объятиями. – Мамочка, я тебя так люблю! Я очень хотела братика или сестренку.
– Я тебя тоже люблю, Милая. Только никому, хорошо? Пока это наш с тобой секрет. Расскажем папе чуть-чуть попозже.
Ева кивнула, подхватила с пола зайца, с которым не разлучалась с младенчества, и убежала в свою комнату.
– Черт, соус!
Моя жизнь за четыре года если не перевернулась с ног на голову, то точно сильно изменилась.
Я все так же работала в холдинге рекламщиком и владела ровно той частью акций, которой владела до развода.
Григорию Борисовичу удалось восстановить справедливость после конфликта с его младшим сыном, и в руководстве компании ничего не изменилось.
Однако все-таки теперь делалась скидка на то, что я не Миролюбова, к тому же молодая мать, которая больше не засиживалась в офисе до ночи и могла утром не прийти из-за насморка у ребенка.
Мы с Кириллом поженились вскоре после моего развода. Тихо, без пышной церемонии, в кругу самых родных и близких.
Я снова стала женой, но вместе с новой фамилией изменилось мое отношение к браку.
Теперь я была более домашней, семейной. Мне доставляли удовольствие хлопоты с дочуркой, забота о муже. Меня все чаще можно было увидеть в кухне за готовкой, а по выходным я даже сама делала уборку.
Люда смеялась и говорила, что я превратилась в одну из тех мамочек в декрете, которые забывают о работе и отдают всю себя семье. Но, конечно, она шутила.
– Кирилл, открой дверь, пожалуйста, я пока стол накрываю. Это, наверное, Галина Яковлевна пришла.
– Да тут сразу все пришли, – крикнул муж из коридора, а вместе с тем я услышала громкие голоса Миролюбовых и Руслана с Людой и их непоседливых детишек.
Да, я общалась с бывшим мужем и его семьей.
Сначала, конечно, наше общение было сугубо деловым и не выходило за пределы офиса, но со временем все чаще мы стали обедать вдвоем, после и вовсе вместе с Кириллом могли поужинать в ресторане и обсудить совместный проект.
Галина Яковлевна, как я и ожидала, осталась для меня таким же важным человеком, второй матерью, общение с которой я не прекращала ни на день.
А вот бывший свекр сильно изменился после судебного процесса со своим сыном. Он очень раскаялся и как будто осознал ценность семьи. Борис говорил, что у них состоялся эмоционально непростой разговор, после которого они стали ближе.
Мужчина пытался вернуть и бывшую жену, но из этого ничего толкового не вышло. А вот со мной он почему-то быстро наладил отношения и полюбил нашу с Кириллом дочку как родную внучку.
Даже шутил, что отстегнет ей часть акций холдинга, чтобы она была посостоятельнее своего папы.
– Оленька, как вкусно пахнет! Ты столько всего наготовила!
– Галина Яковлевна, из моего здесь только лазанья, – шепнула я свекрови, подмигивая. – Проходите скорее за стол пока все не остыло.
– Добрый вечер, Ольга, – в дверях кухни, где я изображала показательную хозяйку, появились Борис и его ассистентка Алина.
Да, да, после случая с фальшивой помощницей на службу к Боре заступила настоящая Алина Сергеевна, сбежавшая из петербургского филиала от бывшего мужа.
Она планировала обосноваться в Москве и идти вверх по карьерной лестнице, но вот уже почти четыре года выступала в роли правой руки моего бывшего супруга.
– Здравствуйте, Алина. Не ожидала Вас увидеть где-то кроме как в приемной офиса…
– Надеюсь, ты не против? – Борис посмотрел на меня извиняющимся взглядом, как бы умоляя не говорить ничего.
– Нет, конечно… Я тут вообще вроде как со своим мужем. Проходите, проходите, не стойте в дверях! Сейчас будем ужинать. Кирилл, принеси вино, пожалуйста!
Вот такая вот странная получилась семейка, где бывшие супруги общаются и даже дружат, где некогда свекры любят чужого ребенка как родную внучку и где обиды прошедших лет остаются позади.
Наверное, многие покрутят у виска, когда узнают финал этой истории, но это была наша история и она была именно такой.
Начавшись с одной семьи, кончилась она совсем другой. Однако значило ли это, что два развода Миролюбовых положили конец нашему клану? Вовсе нет. Возможно, все это было нужно для того, чтобы семья стала еще больше и еще дружнее.
– Привет, – я размышляла об этом вечером на балконе, пока все гости отдыхали за столом. Борис знал, где меня найти, и пришел с двумя бокалами вина.
– Привет.
– Спасибо за приглашение. У вас очень уютно, по-домашнему. И хоть у нас с тобой в доме тоже всегда было здорово, так у нас никогда не было.
– Что правда, то правда, – я приняла из рук мужчины бокал с вином и повернулась лицом к ночному городу, который расстилался внизу в тридцати трех этажах от нас. – Женишься на ней?
Мой вопрос, пожалуй, прозвучал неожиданно. Наверное, даже для меня самой.
На балконе на секунду повисла звенящая тишина, разбавляемая болтовней, точно эхо доносившейся с кухни.
– Да, пожалуй, да. Мы никогда не говорили о чувствах, да и я не уверен, что что-то чувствую к ней.
