Записки под партами - Ники Сью
Ближе к вечеру мы встречаемся с Даней и едем в оговоренное место. Смотровая площадка, как и ожидалась, встречает нас роскошными видами на город, где тысячи огоньков ничуть не уступают по яркости звездному небу. Людей вокруг мало и в принципе, в этом месте довольно тихо, разве что шум ветра разбавляет атмосферу безмолвия.
— Красиво, — выдыхаю горячий воздух изо рта и улыбаюсь, как маленький ребенок, который первый раз видит сахарную вату. Вот такой дикий восторг вызывает у меня панорама ночного города.
— Соглашусь, — тихо отзывается Даня, подходя ближе ко мне.
— Часто бываешь тут? — Спрашиваю неуверенно. Мысль о том, что он сюда привозит на свидания разных девушек, откуда-то закрадывается в голову. И хотя я отталкиваю ее прочь, почему-то не хочется быть одной из тысячи.
— Да не особо, — глухо отзывается Матвеев.
— Правда? — Переспрашиваю, просто так на всякий случай. Мне до сих пор не верится, что все происходящее реально, а не просто игра моего воображения.
— Я кажусь похожим на парня, который приходит в одиночестве поглазеть на огни ночного города? — Шутливо интересуется он, подходя ближе. Чувствую, как чужое плечо легонько дотрагивается до моего, и от этого множество мурашек стаей пробегают по телу.
— А на кого похожа я? — Игривость вновь вырывается из моего сознания, стараясь показать, что Таисия Филиппова тоже девушка, и она очень хочется понравиться.
— На комету, — спокойно отвечает Матвеев. Его ясный и пронзительный взгляд так нагло проходится по каждому сантиметру моего тела, и тут бы спрятаться, закутаться в тысячу одеял, но мне безумно хочется открыться еще больше.
— Неожиданно, — смущенно говорю, но не опускаю головы. Мы стоим так близко, нет между нами расстояния. Смотрим, не отрываясь друг от друга, будто если сделаем шаг назад, упадем в пропасть.
— Согласен, — говорит Даня и отводит взгляд в сторону, слегка прикрывая тыльной частью ладони лицо. До этого я не замечала, но сейчас, кажется, будто он тоже смущается. Хотя это слишком мимолетно и едва заметно.
— Эм, Дань, — зову его по имени и ощущаю во рту сладкое послевкусие после каждой буквы. Хочу спросить, что значит "комета", но не решаюсь. Робость берет вверх. — Здесь очень красиво.
— Угу, — кивает он, и мы оба замолкаем. Стоим так еще пару минут, наслаждаясь видами, а затем решаем спуститься вниз по аллее. Идем медленно, и я успеваю рассмотреть незнакомое для себя место. Вокруг разные деревья устало свесили свои ветви, тусклые фонари, которые иногда гаснут и мокрый асфальт. Представляю как летом здесь живо, как поют птицы, как чирикают кузнечики и ветер, который весело играется с листвой. Хочется закрыть глаза и представить, что однажды пройдусь тут с Даней под ярким теплым солнцем, под светом блестящей луны, под первый весенний дождь и под осенние грозовые облака. Говорят, чтобы полюбить человека не хватит целой жизни. Говорят, чтобы довериться кому-то, нужно вместе упасть и подняться более сотни раз. Но когда мои пальцы случайно касаются рук Матвеева, я готова опровергнуть любые теории. И в этом самый большой мой страх. Страх признать свои чувства, страх принять свои чувства. Страх осознать, свою ненужность.
Мы идем по пустой тропинке, но большую часть времени молчим. Будто каждый хочет сказать что-то, но не решается. Иногда я говорю, иногда Даня, но разговор, на самом деле, выходит вязким. Однако даже молчать вместе мне нравится. Нет ощущения напряженности.
К девяти вечера возвращаемся домой. И мне вдруг становится очень грустно. Не могу скрыть это, улыбка выходит сухой и мрачной.
— Мне кажется, или ты без настроения? — Замечает Матвеев. Я как-то совсем по-детски надуваю щеки, слегка поджав верхнюю губу.
— Ты сегодня какой-то молчаливый.
— С отцом разговаривал. Знаешь, — Даня резко поворачивается всем телом ко мне, склоняя голову на бок. — У него дочка будет скоро. — Заканчивает Матвеев и как-то обреченно улыбается.
— Дань…
— Я рад за него, по-человечески рад. — Он поднимает голову, скрывая от меня свой взгляд. И из его уст выходит какой-то грустный выдох.
— Дань…
— Знаешь, — снова его глаза. Такие яркие и в то же время, такие тусклые. Что я могу сделать, как могу помочь нести ему тяжелое бремя. А могу ли, имею ли право на это. — Когда ты зовешь меня вот так по имени, я чувствую, что все еще играю какое-то важное звено в этой пищевой цепи.
— Не говори так! — Восклицаю и отчего-то повышаю голос. Пропускаю мимо ушей тот факт, что Матвеев заострил внимание на мне. Эмоции большой волной бьются о песчаный берег моего сознания, поэтому контролировать их крайне тяжело.
— Та…
— Ты очень важный человек! Для всех! И для меня тоже! — Не сдерживаюсь и только после того, как слова предательски вылетают из моих уст, замолкаю. Глаза Дани округляются от удивления, а я под землю провалиться готова. Это сейчас что было. Практически добровольно призналась в своих чувствах к нему.
— Та… — не даю Дане произнести ни слова. Хватаю сумку и пулей вылетаю из автомобиля. Слышу в след голос Матвеев, но не оборачиваюсь. Что я наделала?! Все испортила! Наши трепетные отношения. Наш внекосмическое равновесие, баланс, который помогал дышать и ощущать свободу. Мои чувства просто набатом вырвались из сердца, а ведь должны были висеть под тяжелым железным замком.
Глава 57
Забегаю в квартиру, и на меня обрушивается шквал неприятных реплик со стороны мачехи. А ведь сейчас на сердце итак не спокойно. Мысли вихрем пролетают одна за другой, а в глазах самые худшие расклады, какие только возможны. Совсем не до мачехи и ее очередных претензий.
— Вы посмотрите на нее, — руки в бока поставила тетя Люба, перегородив мне дорогу. — Бессовестная! Отец ночами впахивает, чтобы ты шлялась, где не попадя!
— Я все сделала по дому, прежде чем уйти, — стараюсь защищаться, хотя чтобы сейчас не прилетело в мою сторону, совсем не затронет. Разве, что Даня напишет, прощай. Вот это будет действительно град из слезы по щекам.
— Хахаля завела себе, а? — Не своим голосом возмущается мачеха, топая ногой по полу.
— Вам не все равно? — Пытаюсь пройти,
