Ради Инглиш (СИ) - Харгров Э.М.

А потом она бросает бомбу.

— Но мне не нравится Рэй. Он не очень хороший человек.

Изо всех сил стараясь вести себя беззаботно, я спрашиваю:

— Кто такой Рэй?

— Он друг той, другой мамы. Ее друг-мужчина. — Вот как она его называет.

— И почему он не милый? — спокойным голосом интересуется Шеридан.

— Не знаю. — Она откусывает кусочек шоколадных блинчиков и делает завитушки во взбитых сливках.

— Ему не понравилась ваша картина, которую вы нарисовали? — спрашивает Шеридан.

Все еще помешивая взбитые сливки, Инглиш отвечает:

— Та, другая мама, ничего ему не показала. Он не очень хорошо к ней относится. Она велела мне идти в свою комнату, а потом он наорал на нее из-за всякой ерунды. Она вошла в мою комнату, а я смотрела про Эльзу, Анну и Олафа.

Мы с Шеридан переглядываемся, и мне хочется копнуть поглубже, но Шеридан качает головой. Я позволяю ей взять инициативу на себя. У нее такой подход к Инглиш, так что, возможно, она раскроет некоторые вещи не слишком навязчиво.

— Значит, Эбби любит «Холодное сердце»? — спрашивает она.

Инглиш проглатывает свой кусок и говорит:

— Она не осталась смотреть. Иногда она заходила, но уходила, потому что этот Рэй продолжал орать на нее.

— О? — только и может сказать Шеридан.

— Да, я не думаю, что он был под радугой.

— Что-то непохоже. Расскажи мне о своей комнате.

Нижняя губа прикрывает верхнюю.

— Она вроде как небольшая. Там есть маленькая кровать и окно. Та другая мама сказала, что я могу положить свою одежду в шкаф, но зачем мне это делать?

— Может быть, потому что ты взяла с собой слишком много?

Она меняет тему разговора.

— Они там в игры не играют. У них даже мяча не было. Та другая мама сказала, что купит мне его в следующий раз.

Наконец, я набираюсь смелости и задаю вопрос:

— А что вы ели на ужин?

— Куриные палочки и картофель-фри. Я сказала, что тебе не нравится, когда я ем такие вещи, но другая мама сказала, что это нормально, когда я у нее дома.

Я прямо слышу, как Инглиш ругает ее за ужасный выбор еды. Я ловлю себя на том, что не успеваю рассмеяться.

— А что еще у тебя было?

— Конфеты. M&M’s. Мне они понравились. И у нее были картофельные чипсы.

— Хм. Очень питательно. У тебя болел живот после того, как ты съела всю эту дрянь?

— Немножко, но я боялась сказать об этом другой маме, потому что не хотела, чтобы ее друг-мужчина кричал на нее.

Я похлопываю ее по руке и говорю:

— Это было очень мило с твоей стороны, Медвежонок.

Мое сердце расширяется до размеров чертова дома, когда она говорит это. Шеридан смотрит на нее и улыбается, и ясно, она думает о том же.

— Инглиш, это было очень любезно с твоей стороны. Не многим людям придет в голову сделать что-то подобное. Я говорил тебе, как сильно люблю тебя?

Ухмылка Инглиш является достаточным ответом. Ее глаза чуть не выскакивают из орбит от счастья, и я благодарю Бога, что вчера все прошло хорошо.

Как только мы доберемся домой, я позвоню детективу. Пришло время посмотреть, что на самом деле происходило за кулисами дома Ламонтов.

Глава 4

Бек

— Мистер Бриджес, он много кричал на нее о деньгах и ребенке. О том, сколько еще пройдет времени, прежде чем их дойная корова начнет платить. — Частный детектив дает мне отчет о том, что произошло во время ночного пребывания Инглиш.

У меня раскалывается голова.

— Итак, у нас есть подтверждение тому, что им нужны только деньги.

— Да, но мы не знаем зачем. Это может быть просто ради покупки дерьма, которое не является законным.

Я передаю ему слова Инглиш, когда после ночевки она рассказала нам о том, как груб был Рэй по отношению к Эбби.

— О, там действительно все происходило на повышенных тонах. Я бы не удивился и жестокому обращению. Но в ту ночь ничего такого не было.

— Итак, что дальше?

— Мы повторим все во время следующего ночного визита.

От этой мысли мне становится дурно. Я всерьез надеялся, что это будет разовая поездка, о чем и говорю ему.

Он откидывается назад и говорит:

— Вот что я вам скажу. За все годы, что я занимаюсь этой работой, а прошло уже больше двадцати пяти лет, мы никогда не получаем то, что нам нужно, за один визит. Извините. Я хотел бы сказать вам иначе, но позвольте добавить — это реальный прогресс.

Прогресс. Что это за прогресс, черт возьми, когда твой ребенок может быть в опасности?

Мы с Шеридан чертовски раздражены. С тех самых пор мы оба словно ходим по тонкому льду и не знаем, что с этим делать. Следующий визит Инглиш должен состояться в эти выходные, и мне надоело говорить ей, что она должна ехать. Она не хочет. Я это знаю. И если мне придется заставить ее, это убьет меня.

Каким-то чудом она не сопротивляется: собирает свою одежду и вещи в маленькую сумку, берет айпад и складывает в рюкзак несколько книг. Мы так же стараемся подложить ей специальные мягкие игрушки. Усадив ее в машину, мы отправляемся к Эбби. На этот раз я сам провожу ее до двери. Когда обнимаю ее на прощание, мне так трудно оторваться от нее, но пересиливаю себя. А потом отправляюсь домой на нашу пытку. Господи, это отстой.

Мы смотрим телевизор, когда звонит мой телефон. Странно, что кто-то звонит так поздно. Я проверяю номер звонящего, и это оказывается Инглиш.

Я поднимаю трубку и отвечаю:

— В чем дело, Медвежонок? — Я стараюсь скрыть свое беспокойство.

— Папа, мне страшно.

— Но почему?

— Злой человек кричит, а другая мама плачет.

Я включаю громкую связь, и Шеридан хватает меня за руку, впиваясь ногтями в кожу. Должно быть, мне больно, но я ничего не чувствую, кроме паники, взрывающейся в моей груди.

— Где ты находишься? В своей комнате?

— Да, я прячусь в шкафу.

Я вскакиваю на ноги и дергаю себя за волосы. Я не знаю, что ей сказать. Шеридан хватает мой телефон.

— Милая, это я. Слушай сюда, ниндзя. Помнишь, о чем мы говорили? Что, если когда-нибудь наступит момент, когда ты не будешь чувствовать себя в безопасности, ты останешься на телефоне с папой или со мной?

— Угу.

— Сейчас именно такой момент, так что продолжай говорить со мной, ладно?

Шеридан шепчет мне, что нужно позвонить детективу. Я делаю это с ее телефона. Они сообщают мне, что уже едут к Эбби.

— Мы приедем, сладкая моя, но ничего не говори. Просто оставайся в шкафу.

Я едва держу себя в руках, насчет Шеридан вообще не уверен. Когда я слышу по телефону тоненький голосок Инглиш, перепуганный до смерти, это чертовски меня бесит. Шеридан подталкивает меня к гаражу, а сама бежит на кухню.

— Что ты делаешь?

— Неважно. Просто иди к машине, — шепчет она.

Я направляюсь туда, вовремя обернувшись, чтобы увидеть, как она хватает кухонный нож. Что, черт возьми, она делает? Нет времени задавать вопросы, потому что она велит мне сесть в машину.

Подойдя к машине, я протягиваю руку к водительской дверце, но она говорит:

— Нет, я поведу.

Нет смысла спорить. Я едва могу сидеть в машине в вертикальном положении. Как, черт возьми, я могу вести машину? Я перехожу на другую сторону и сажусь на пассажирское сиденье. Телефон переключается на Bluetooth, и Шеридан зовет имя Инглиш.

— Медвежонок, мы уже едем, но оставайся в шкафу, пока я не скажу. Ты крутая ниндзя, так что я знаю, у тебя все получится, верно?

— Угу. Мне страшно. Теперь они кричат на другую маму, а она кричит в ответ.

— Кто там, милая?

— Даже не знаю. Другие злые люди. — Ее голос дрожит.

— Все будет хорошо, Медвежонок. Просто оставайся на месте. Есть люди, которые придут на помощь, но мы хотим, чтобы ты оставалась на месте. Поняла?

— Да.

— Мы уже недалеко. Будем через несколько минут, — успокаиваю ее.

Клянусь, это самая длинная поездка в моей жизни, и кажется, что мы попадаем на каждый красный светофор в городе. Но, в конце концов, мы въезжаем в район Эбби, и когда добираемся до ее улицы, я не хочу парковаться перед домом, чтобы спугнуть кого-нибудь. Я звоню в полицию, чтобы узнать, где они.