Наталия Рощина - Плач палача
– Что такого? Я не крепостная и не мусульманка, чтобы за неделю спрашивать у тебя разрешения покинуть эти прекрасные стены, – Ирина сняла норковую шапку и мгновенно посмотрела на себя в зеркало – беспорядок на голове был для нее высшей степенью неухоженности, которую она не могла себе позволить ни на минуту. Несколько умелых движений удовлетворили ее.
– Речь не об этом, – глухо произнес Алексей. Он хотел продолжить, но в проеме детской показался Пашка. При нем выяснять отношения Зорин не мог.
– А о чем, черт побери?! – Ирина, по-видимому, придерживалась иного мнения. Став в вызывающую позу, она тряхнула головой. – В чем мое преступление?
– Мы поговорим позднее, – тихо сказал Алексей и, повернувшись, медленно пошел в гостиную. Ирина влетела в комнату раньше него, включила свет и снова выжидающе уставилась на Зорина. – Я вижу, ты явно хочешь сказать мне что-то важное.
– Очень хочу. Во-первых, я рада, что ты соизволил обратить на меня свое внимание. Весьма своеобразно, но тем не менее. Последние пару лет ты вообще не замечаешь нас. Мы существуем где-то фиктивно, – Ирина говорила отрывисто, импульсивно.
– Не сбивайся на «мы». Речь о тебе!
– Обо мне. Что говорить? Я – приложение к твоей красивой жизни.
– По меньшей мере – нашей, – устало опускаясь в кресло, уточнил Зорин.
– Я несчастна, Леша. Я чувствую себя ужасно. Раньше, когда мы ютились за шкафом в квартире твоих родителей, я была счастлива. Теперь у меня внутри пустота.
– Почему? Чего тебе не хватает? Я готов выслушать.
– Ты готов выслушать? Почему сегодня, а не год назад? Отчего сегодня столько внимания к моей скромной персоне? А вообще ты хоть когда-нибудь, хоть один раз в день вспоминаешь обо мне?
– Ира, столько драмы. Мое сердце не выдержит. При чем здесь мое отношение, мои мысли, когда тебя пять часов нет дома, сын остался без обеда, а я не знаю, где тебя искать! И это не впервые, можешь не лгать.
– Ты никогда меня не искал. Зачем это делать сейчас?
– Давай так. Ответь на единственный вопрос. Где ты была?
– Я встречалась с мужчиной, – после небольшой паузы ответила Ирина. Она медленно прошла мимо Зорина, подошла к окну. Опершись о подоконник, повернулась лицом к мужу. – Вот я и произнесла это. Могла бы соврать, но, ты знаешь, мне надоело делать это. Даже легче стало.
– Здорово, – Алексей не смотрел в ее сторону. Ему казалось, что там возле окна стоит призрак. Ирина еще не пришла. Она вернется и скажет, что была у родителей, что заболели теща или тесть и ей срочно нужно было быть там. Она извинится, объяснив, что не хотела пугать Пашу, расстраивать его. Она должна была сказать что-то в этом роде. – Прекрасно. Значит, мы живем во лжи.
– Ага, а ты думал, что в роскоши? Извини, я разочаровала тебя, – Ирина усмехнулась. Она не хотела сегодня говорить об этом, но, кажется, настал момент, когда это просто необходимо. – Но это еще не все.
– Да? Слушаю, – Зорин подпер ладонью щеку и, покусывая губы, уставился на узор ковра, висевшего напротив.
– Он любит меня. Он хочет, чтобы мы с Пашкой переехали к нему.
– Да?
– Я познакомила Пашу с ним. По-моему, они понравились друг другу.
– Что?! – Зорин медленно поднялся, подошел к Ирине. Он не видел ее лица, только две чернеющие точки зрачков, жгучие, ненавидящие.
– Как ты могла сделать это?! – его вопрос прозвучал, как раскат грома.
– О, впервые мой супруг повышает голос. Слава богу, в тебе осталось что-то от обычного человека.
– Ты можешь хоть сейчас уходить к своему любовнику. Но сына оставь в покое! Не впутывай его в свои грязные дела.
– Это не грязные дела – это моя жизнь, моя молодость. И я хочу прожить ее так…
– «Чтобы не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы…» – перебил ее Зорин. – У тебя было все, все! Моя любовь, сын, достаток, желания. Я потакал им, как мог. А ты, чем отплатила ты? Упреками и изменой?.. А если бы я пришел как всегда затемно? Ты бы продолжала вести двойную жизнь, лгала мне, сыну? Отвечай!
– Нет, рано или поздно я бы все равно призналась. Не потому, что устала жить во лжи, – чтобы не видеть твоего восторженного лица, постоянного удовлетворения от собственных успехов. Меня тошнит от твоей непогрешимости.
– Все, я понял. Уходи, убирайся. Собирай вещи и убирайся. И пожалуйста, без сцен. Ты ведь заботишься о психике ребенка.
– Я не уйду без него! Паша! Пашенька! – закричала Ирина.
Мальчик в один миг оказался возле матери, обнял ее за ноги, прижался всем телом. В его глазах, обращенных на Алексея, застыл ужас. Зорин отступил на несколько шагов назад.
– Что ты делаешь? – тихо спросил он, глядя на Ирину.
– Мамочка, что случилось?
– Ничего не случилось, – ответил Алексей.
– Сынок, папа выгоняет маму из дома, – приседая к Паше, быстро проговорила Ирина. Она машинально гладила его жесткие густые волосы, стряхивала что-то с одежды.
– Ира, опомнись! – Зорин сжал кулаки.
– Да, сыночка, я говорю правду. Ты останешься с ним или уйдешь со мной?
– Ирина! – Зорин произнес ее имя так, как будто оно означало что-то непристойное.
– Мама, я с тобой! – истошно закричал мальчик, еще крепче прижимаясь к матери.
Зорин на мгновение закрыл глаза, желая открыть их и не увидеть картины, которая долго будет стоять перед его глазами. Часто дыша, он крепко сжал веки, а когда разжал их – он стоял в комнате один. За стеной слышался голос Ирины. Она что-то тихо, беспрерывно говорила Паше. Алексей стоял, не в силах пошевелиться. Все, что происходило, казалось ему дурным сном, кошмаром. Разрушилось то, что было незыблемым. Все, ради чего он жил, работал, добивался успехов. Еще через несколько минут он услышал громкий звук закрываемой двери. Звук, разделивший его жизнь на две части: в одной он был счастлив, удачлив, силен, во второй – раздавлен, обессилен. Пока он не знал, как жить дальше. Он не мог больше радоваться, словно кто-то спрятал улыбку, делающую его лицо таким светлым. В один день Зорин превратился в угрюмого, погруженного в себя человека. Его глаза погасли. Небесную синь в них словно затянуло серыми тучами грусти.
Алексей автоматически занимался делами, стал каждый день два-три часа проводить в тренажерном зале. Он перестраивал свою жизнь под график свободного от семьи мужчины, тяготясь временем, которое оставалось после напряженного трудового дня. Ему было неинтересно проводить его в клубах, за бокалом пива со знакомыми, в поисках приключений, в которых он никогда не нуждался. Ему было вполне достаточно того, что у него было. Он считал, что живет полноценно и счастливо. Как же долго он обманывался… Неужели после этого кто-то посмеет утверждать, что можно доверять кому-то, кроме себя? Нет, даже от самого близкого человека можно ожидать непредвиденного. Значит, не нужно больше никого подпускать к себе настолько близко. Должна существовать дистанция, которая не позволит проникать в само естество, а значит – не будет повода для разочарований, горечи утрат.
