Мария Воронова - Клиника измены. Семейная кухня эпохи кризиса (сборник)
– Ян Александрович, мне нужен не психотерапевт, а более серьезный доктор. Не знаю, что вам сказал Валера, но у меня подозревают шизофрению.
В трубке опять засмеялись.
– Да я просто проявил деликатность! И насчет оплаты консультации не беспокойтесь. Для вас стопроцентная скидка.
Они договорились, что Марина приедет завтра. Она на всякий случай выторговала самое позднее время: если явится на консультацию под действием этих чертовых «легких транквилизаторов», любой специалист без колебаний поставит ей гангрену мозга.
Оставалась проблема транспорта и сопровождающего, одну Марину не отпустили бы из клиники. Собравшись с духом, она позвонила Георгию, тот обещал приехать и даже не рассердился, что она отрывает его от работы. Но теперь вся его забота казалась Марине фальшивой и ранила даже хуже, чем прежнее равнодушие.
Выпив подряд пять чашек кофе, она вообразила, как Георгий целует свою швабру и говорит: «Ах, любимая, как бы я хотел остаться с тобой, но должен переться в больницу к жене, будь она неладна!»
Ну и черт с ним!
Глава седьмая
Марина решила скрыть от лечащего врача, что едет на консультацию к психиатру в академию, – наврала, что ей обязательно нужно домой.
Между тем посещение дома было невозможно из соображений конспирации, оно разрушило бы легенду «мама в санатории».
Георгий приехал в пятом часу и ласково ее приветствовал. Марина отвечала на поцелуй со странным чувством неприязни и страха. Раз он предал ее с другой женщиной, теперь от него можно ждать всего, что угодно.
При этом нужно стать нежной и кокетливой, как никогда, чтобы удержать его возле себя. Или отложить это дело, пока она не приведет в порядок внешность?
Придется постараться, а с другой стороны, зачем?
Задав себе этот вопрос, Марина застыла с наполовину зашнурованным ботинком. Действительно, зачем? Какого черта, хрена, рожна? На фига?
Зачем привязывать к себе человека, который предал ее? А теперешние его нежности и заботы – всего лишь порождение больной совести.
Боже, да неужели она одна не проживет?!
Не одна, а с диагнозом, остановила себя Марина.
Они прошли мимо низкого, со смешным зеленым куполом, штаба академии и углубились на территорию, высматривая среди желтых корпусов вход в хирургическую клинику. Вечерело, на узких темных дорожках было совсем пусто. В полном молчании мимо них сосредоточенной рысью пробежала стая собак. Марина загляделась в высокие арочные окна аудитории – там шла вечерняя лекция. Давно ли они с Георгием слушали то же самое? Сидели вместе на заднем ряду, и Марина, устав после ночного дежурства, прислонялась к его теплому боку и засыпала. Прошло всего пятнадцать лет, и вот они идут, совершенно чужие друг другу – настолько чужие, что муж не хочет даже взять ее под руку.
Депрессия вернулась, подумала она, обратив внимание на хриплое карканье ворон. Еще недавно казалось, что она начинает избавляться от грызущего ее много лет недуга, но измена мужа отбросила ее на исходные позиции.
Пользуясь тем, что они оказались в квадрате света, льющегося из окна аудитории, Георгий посмотрел на часы.
– Я перекурю? Еще четверть часа до назначенного срока.
Почти с ненавистью Марина наблюдала за тем, как он ловко чиркает спичкой и сразу прячет огонек в сложенные домиком ладони. Блеснула широкая полоска обручального кольца – мама отдала ей бабушкино, а ему дедушкино. Оно было тесновато Георгию и через год семейной жизни перестало сниматься с пальца. «Интересно, как он избавится от кольца, когда мы разведемся?» – подумала она с интересом, словно развод был уже решенным делом.
Свинья, какая свинья! Жил с ней столько лет и не заметил, что она все время в подавленном настроении, не сделал ничего, чтобы помочь ей обрести вкус к жизни, зато, стоило ей самостоятельно начать карабкаться из ямы уныния, тут же столкнул ее обратно на самое дно.
А вот она слишком носилась с его травмированной психикой: ах, сиротка детдомовская, сколько горя тебе пришлось пережить! Ах, ты был обделен материнской лаской, так получи ее теперь! Вот он и держал ее за мамочку, а нормальные мужики рано или поздно меняют мамаш на девушек.
Все в жизни должно приходить вовремя. Если у тебя чего-то не было в детстве, не стоит пытаться наверстать это потом.
Ей нужно было просто сказать ему: «Тебе не удалось побыть сыном, это очень жаль, но прошлого не вернешь, а теперь время быть мужем и отцом».
Марина покосилась на широкие плечи мужа, взглянула в его глаза, загадочные в полумраке… Красивый мужик, ничего не скажешь.
– Жора…
– Что, Мариша? – Он улыбнулся. – Страшновато здесь? Подходящая обстановка для твоих приятелей из преисподней?
– Рада, что моя шизофрения тебя забавляет, – насупилась она.
Муж как будто смутился.
– Извини, если я тебя обидел, – буркнул он. – Просто я рад, что мы нашли хорошего врача, который разберется в твоем остром психозе.
– Все, пора, – перебила Марина, которую взбесило высказывание «мы нашли». Валера просил, а Колдунов искал, это называется «мы»? – Иди домой, – сказала она, – иди, иди! Врач будет со мной долго заниматься, зачем тебе ждать? Надеюсь, по дороге никого не покусаю.
– Ты не хочешь, чтобы я тебя сопровождал? Стесняешься? Но это же нормально, когда муж провожает жену к врачу.
– Что ты говоришь! Почему же ты ни разу не ходил со мной в консультацию, когда я Славика ждала? Я даже в роддом одна поехала! Кстати, ты нас и не забирал, торчал на какой-то долбаной научной конференции в Москве! – Марина вспомнила обстоятельства, связанные с появлением Славика на свет, и удивилась, что с годами обида нисколько не выдохлась.
– Почему на долбаной? Мой доклад признали лучшим среди молодых ученых, благодаря этому я попал в аспирантуру сразу после института.
Марина хотела высказаться, что аспирантура – это еще не рай на земле, чтобы стремиться туда любой ценой. Она открыла было рот, но муж ее опередил:
– Да, теперь я понимаю, что нужно было бросить все и ехать домой, бегать под окнами роддома, а не пленять интеллектом научных сморчков. Я действительно виноват перед тобой. Если хочешь, иди одна. А я погуляю тут, кофе попью. Когда освободишься, пришли эсэмэску, встречу тебя в вестибюле.
Георгий повинился перед ней, надо же! Хотя, раз он готовится уйти, будет просить прощения за все подряд.
Войдя в вестибюль с мраморными стенами и бронзовой люстрой, Марина позвонила Колдунову, сдала пальто горбатой бабушке и принялась выглядывать профессора. Она думала, что ее встретит вальяжный, снисходительный интеллигент или, наоборот, осанистый военный, но Колдунов оказался веселым хлопотливым дядькой в ситцевых штанах и распашонке небесно-голубого цвета. Сначала она даже приняла его за лифтера, так и подумала – какой красивый синеглазый лифтер. Но мужчина без колебаний направился к ней.
