Ульяна Соболева - Черные Вороны. Паутина
— Не думаю, что она много болтала.
— Все бабы много болтают. Запомни — все и всегда. У них природа такая языком мести в генах заложено.
— Если Ворон нам войну не объявил значит смолчала или не успела растрепаться.
— Возможно. Только Ворон хитрая и умная тварь. Как и сынки его. Он потом может ударить. Когда расслабимся. Нам бы, блядь, этот маршрут отжать и вот где бы они у меня все были.
Ахмед сжал пальцы в кулак.
— Здесь бы их держал. Вся столица нашей бы стала.
Подошел к огромной клетке с пантерой и взял кусок сырого мяса с миски, которую следом за ним носил все тот же парень в белой одежде. Большая черная кошка потянулась и медленно, грациозно подошла к решетке. Ахмед протянул кусок мяса, и пантера аккуратно взяла кровавую мякоть, потом потерлась о прутья решетки массивной мордой.
— Аска, моя ласковая девочка. Соскучилась? Я тоже скучал. Скоро тебя выпустят погулять. Смотри как она выросла, Рустам. Шерсть как бархат переливается. Ленивая, красивая. А пару дней не покормишь всех нас тут сожрет. Опасная, подлая и умная. Бабы такими не бывают.
— Лексе покажешь её? Ей бы понравилось.
Ахмед погладил пантеру между ушами, почесал под подбородком.
— Я для нее малыша купил пятнистого — везут из Сингапура. Лекса расстроила меня недавно. Учится плохо, Назиру не слушается. Только бабки тянет, а отдачи никакой.
— Возраст, Ахмед. Да и воспитывается не там. Отвез бы ее домой и воспитал как положено у нас.…Вела б себя иначе и уважение отцу высказывала должное.
— В качестве кого? Я не признал ее и фамилию свою не дал. На хер мне чтоб наши пронюхали про дочь от русской шлюхи. Да и не знает о ней никто кроме тебя и Бакира с Назирой. Сам не думал, что привяжусь к ней. Лекса. Вот скажи, как можно было из имени Александра такую херню навертеть? А она навертела еще когда ей пять было. Когда ты ко мне ее привез, помнишь?
— Помню. Как такое забудешь. И мать ее помню, как в петле болталась синяя вся.
Ахмед, казалось его не слушал.
— Красивая она у меня. Лекса, бля. Я б её Лейлой назвал, если б знал о ее рождении. Если б тварь эта не спрятала от меня дочь.
— Мог бы из нее хорошую девочку вырастить, замуж отдать за кого-то из наших. Но как скажешь, дорогой, как скажешь. Это тебе решать.
— Мне. Пусть здесь живет. Рядом. Меня пока так устраивает. Она недавно сказала, что петь хочет и музыкой заниматься — я ей весь музыкальный магазин скупил. Брынчит там чего-то на гитаре завывает, а голосок тонкий смешной. Учителей ей возьму — пусть поет.
Ахмед скормил пантере еще несколько кусков мяса. Вытер пальцы салфеткой и прошел вдоль клетки в сторону роскошного дома.
— Мой гость еще не приехал, Рустам?
— Приехал, ждет вас давно.
Ахмед усмехнулся достал с кармана пакет, насыпал на тыльную сторону ладони и, закрыв, одну ноздрю потянул порошок, остатки втер в десна.
— Уууууух. Охренеть — унесло. Первоклассная дурь, Бакиру скажи я и себе возьму. Будешь?
Рустам отрицательно качнул головой.
— Правильно, мне больше достанется.
— Я зависимость не люблю, Ахмед.
Нармузинов расхохотался так громко, что пантера зарычала и оскалилась, но тот даже не обратил на нее внимание:
— Зависимости боишься? Мы все зависимы, Рустам. У каждого она своя. Вон у тебя в городе соска рыжая, которой ты хату купил с тачкой и каждые выходные бегаешь к ней трахаться и думаешь, что никто ничего не знает.
Рустам напрягся и стиснул челюсти.
— Расслабься. Я давно знаю. Не трону не бойся. Ты мне брат, Рустам. Все что мое — твое, а все что твое моим станет только если сам отдашь. Так что все зависимы, родной. Каждый по-своему. И дурь это самая безобидная из зависимости если ее в унитаз высыпать или уничтожить — можно другую найти, а вот с твоей посложнее будет.
Похлопал Рустама по плечу.
— Ну куда ты его провел?
— В кабинете кофе пьет. Думаешь сделает то, что скажешь?
— Сделает — у него своя зависимость имеется.
Они рассмеялись, и Ахмед прошел в дом, сбрасывая пальто в руки все тому же парню, безмолвно следующему за ним по пятам.
Прошел в кабинет и широко улыбаясь пропел вкрадчивым голосом:
— Господин Новиков, я безумно рад, что вы приехали. Как вам наш кофе? А сладости? Может чаю?
***Руслан открыл глаза и посмотрел на часы. Нельзя спать. Времени в обрез. Пока Леший не начал много думать и принимать не те решения. Двое суток без сна давали о себе знать — в глаза как песок насыпали и руки дрожат. Ему б хотя бы час-два на сон и нет этого гребаного времени даже минут на двадцать. Мозги разрывает от мыслей, от комбинаций, от получаемых результатов, которые его не устраивают. Всё держится на везении, а так нельзя, мать его. Просчитать все надо, а оно не просчитывается и не складывается. Один пазл выбьется, и вся картинка сломается и погребет под собой и Руслана, Оксану и Ваню с Русей.
В горле запершило при мыслях о детях и сердце сжалось так сильно, что он воздух открытым ртом схватил и медленно выдохнул, заставляя себя успокоиться. А перед глазами взгляд Руси и пальчики маленькие его скулы исследуют — он об ладошки трется щетиной, а она хохочет, заливается и Оксана вместе с ней. Он бы сейчас многое отдал, чтоб назад все отмотать и поступить по-другому.
«Какой из меня отец?» и руки сами в кулаки сжались. Паршивый отец. Хреновый. Не уберег и не просчитал. Потом позже он сможет ненавидеть себя за каждое слово, брошенное ей, сжирать себя кусками, пока не обглодает до костей, а сейчас нельзя. Они ждут его. Маленькие, такие беззащитные и испуганные. Верят, что он заберет их домой. К маме. И он сам должен верить иначе крышу сорвет, и он полетит прямиком в безумие. Если уже не обезумел окончательно только сам еще этого не осознает.
Склад, где Ахмед держит детей находился за чертой города и Руслан уже исследовал местность. Часа два лазил вокруг пешком, осматривая каждый куст и каждую дорог. Один он не справится, там усиленная охрана человек двадцать как минимум. Там бригада нужна, а он не доверяет никому. Ни одной живой душе из своих — сольют Ахмеду и пиши пропало. Остается только тот вариант, о котором изначально думал, если только не откажет ему Ворон, как и все остальные, а откажет… Нет, нельзя об этом сейчас думать. Все проблемы по мере поступления. Не распыляясь. Концентрируясь на чем-то одном.
Бешеный повернул ключ в зажигании и надавил педаль газа. Едет, а дорога перед глазами расплывается и его на секунды выбрасывает из реальности в сон. Несколько раз на встречку выскочил. Тормознул на обочине и тряхнул головой, прогоняя сон.
— Твою ж мать! Нельзя спать нельзяяя!
