Ольга Анисимова - Семейный роман
Но первым гостем оказался Антон. Совсем нежданный, названный, неожиданный. Он пришёл очень рано — прямо со службы, в форме и с маленькой ёлочкой.
— Это ведь всегда была моя обязанность — ёлка, я подумал, ты закрутишься и забудешь… — сказал он прямо с порога.
Полина и правда не успела выбрать себе ёлку.
— У меня игрушек нет, — улыбнулась она, вдыхая запах хвои и мороза.
— Я купил по дороге небольшой набор, так, ничего особенного, но елка не должна быть не украшенной, — Антон протянул Полине коробку с игрушками, — хочешь, я установлю тебе ёлку?
— Если это тебя не сильно затруднит…
— Ну о чём ты!
Антон занялся ёлкой — как всегда основательно и не спеша, Полина вернулась к своим заботам на кухне. Они перебрасывались короткими фразами о детях, о подарках, о погоде, о том, какие фильмы и передачи стоит посмотреть в новогодние праздники. И на мгновение Полине показалось, что всё вернулось, всё по-прежнему, они одна семья с общими заботами и проблемами. И неожиданно для себя, наверное, впервые в жизни она поняла, что это ей больше не докучает. Куда-то подевалась неприязнь вместе с тоскливой грустью, бывший супруг не казался больше чудовищем, покусившемся на её душу и сердце. Она чувствовала себя свободным человеком, который самостоятельно выбирает стиль жизни, занятия и друзей. Всю свою жизнь она мечтала о таком вольнолюбивом одиночестве, стремилась к нему, тяготясь необходимостью всегда быть в центре событий и внимания. А теперь, перестав быть главным звеном в механизме под названием большая семья, вновь обрела потерянное чувство радости бытия. Она была счастлива жить в этой маленькой квартирке, заниматься любимым делом в кризисном центре, строить свою жизнь исходя исключительно из собственных биоритмов и настроений. Может быть, это проявление эгоизма, но она, наверное, имеет право пожить для себя и собой.
— Ну вот, почти всё готово, принимай работу, — бодро отрапортовал Антон, — игрушки вешать я не решился, у тебя выйдет лучше.
Полина выглянула из кухни. Елочка смотрелась очень эстетично маленькая, аккуратная, пушистая.
— А она и без игрушек хороша! — искренне восхитилась Полина. — Девочки придут — пусть наряжают.
— Все собираются сегодня у тебя? — спросил Антон.
— Обещали забежать.
— А меня позвали к себе Борисовы. У них опять обширная программа с катанием с гор и фейерверками. Хочу взять с собой Аллочку, как ты думаешь, она достаточно окрепла после болезни?
— Я бы ещё не повезла её в такой мороз в лес. Борисовы — семья спортивная, они будут гулять до утра. А в их дачном домике не очень-то согреешься…
— Вот и я о том же переживаю… — вздохнул Антон, — что ж, придётся позвонить и извиниться… посидим дома, Юлька пельменей настряпала. Сварю Алле грог с травами… но, может быть, она решит у тебя остаться.
— Ну что ты, — улыбнулась Полина, — она ведь папина дочка.
Антону пора было уходить. Ёлка поставлена, пару теплых поздравлений напоследок и его снова ждёт большой дом — опустевший, осиротевший… В эту Новогоднюю ночь они останутся в нём с Аллой вдвоём — Кирилл и Юля уходят к друзьям.
— Антон, давай проводим старый год — у меня готовы пара салатов и есть бутылка хорошего вина, — вдруг предложила Полина, — сядем прямо здесь у ёлочки.
Антон поглядел на смутившуюся от собственных слов Полину и легко коснулся её руки.
— Я очень скучаю по тебе, — тихо сказал он, пытаясь прочитать в её глазах чувства. Но нет, она не отворачивается от него как раньше, не прогоняет взглядом, не раздражается при звуках его голоса. Любви в этих глазах тоже нет — появилось что-то другое — приятельское расположение и мягкость. Много это для него или мало? Бесконечно много и бесконечно мало. Ему всегда было мало её, не хватало любви, страсти, ему хотелось от неё болезненного влечения, чувственной зависимости…но, не случилось, не сложилось. Однако как он счастлив теперь! Неужели он будет любить эту женщину всю свою жизнь несмотря ни на что, прощая ей обиды, забывая оскорбления, снова и снова добиваясь её и завоёвывая. И вот теперь это простое дружеское расположение после стольких лет семейной жизни так безмерно его окрыляет, возвышает, дарует надежду. Антон Луганский получил поистине царский подарок в канун Нового года.
После обеда офис уже вовсю шумел. Народ торопился разгуляться, запастись положительными эмоциями на несколько праздничных дней. Звенели стаканы, звучала музыка, раздавались тосты. Всё как всегда, всё привычно беззаботно, весело, беспечно. Как будто праздники продлятся всю оставшуюся жизнь. Никто не желал думать о завтрашнем дне, сегодня все гуляют.
Макс присоединился к коллегам-подчиненным в самом разгаре торжества. Вошёл тихо, незаметно, этаким падишахом — покровителем. Гуляйте, ребята, тратьте молодую энергию, радуйтесь подаркам в виде небольших белых конвертиков с энной суммой денег — не большой, не малой, но вполне достойной его успешно развивающейся фирмы. Народ, уже нагретый до предела и осчастливленный барским денежным подарком, взвыл от восторга, при появлении шефа. Резкого на слова, надменного и не всегда всеми обожаемого начальника на этот раз принялись обихаживать со всех сторон — лучшее место, самая вкусная закуска, бокал шампанского, стопка водки, рюмка конька. Вокруг Макса замелькали лица, замельтешили фигуры, и он сразу не заметил ЕЁ.
А когда их взгляды пресеклись, он обмер и почувствовал головокружение. Она была безумно красива — похудевшая, с яркими пятнами румянца на бледной коже щёк, в рыхлом вязаном свитере с воротником под горло, в длинной юбке. Восковые пряди волос аккуратно сплетены в косу за спиной. Он не видел её десять дней, он был зол на неё, взбешен из-за того, что эта девчонка заставила его на протяжении всех этих дней беспрестанно думать о ней, звать к себе в мыслях, не находя сил сделать шаг навстречу. Он не мог сделать простых вещей — набрать телефонный номер и сказать несколько тёплых и спокойных слов, отправить букет цветов и уж тем паче заявиться к ней с повинной головой лично. Чтобы стыдливо прикрыть собственную слабость перед самим собой, он заставлял себя совершать иные поступки. Скрепя сердце он отправился к Саше — не потому, что так захотелось обрести сына или друга из-за неё. Ведь Сашка — немалое нечто, разделившее их. А между ними и так сейчас пропасть. Воздвигшаяся на гордыни, выстроившаяся из кирпичиков высокомерия и заносчивости. Он не мог предположить в себе столько сил для противоборства и столько бессилия противостоять им, уничтожающим самое себя.
Нет, он не обвинял себя ни в чём, он считал себя единственно правым и… давился этой своей правотой. Она каждый раз вставала костью в горле, когда в ответ на страстное желание видеть Аллу, целовать её, говорить с ней, он встречался с пустотой своего дома, осиротевшим рабочим местом у окна. Эти десять дней измотали его так, как не могли измотать годы. Он чувствовал себя разбитым, старым и злым. Но вот это личико снова перед ним. Эти ясные глазки не насмешливы и не надменны. Они умны, насторожены и задумчивы. Макс, втянув в себя воздух после опрокинутой рюмки коньку, резко поднялся с места. Он не слышал протестующих голосов. Он упорно выбирался из-за стола к выходу. Он спешил, он не замечал помех на своем пути. Он летел, как бронебойная пуля, стремясь быстрее выйти за дверь, за которой только что скрылась Алла. Он не понял, почему она ушла — его отвлекла череда поздравлений и тостов, а когда вновь перевёл взгляд в её направлении, она уже исчезала за дверью.
