Ирина Степановская - Джентльменов нет - и привет Джону Фаулзу!

– Ты ела?

– Мне без тебя не хотелось, я ждала тебя, дорогой.

Юра принял поднос, Настя с готовностью сбегала за второй тарелкой и вилкой, проворно влезла на диван и привалилась к Юриному боку. Юра вздохнул, взял из стопки верхнюю книжку и принялся одновременно есть и читать. Настя на это посмотрела недовольно, но решила потерпеть, дожидаясь, когда содержимое Юриной тарелки убавится больше чем наполовину. Но, видя, что он не собирается прекращать чтение, Настя решительно положила руку с накрашенными ногтями поверх страниц и сказала:

– Ну уж нет, дорогой! Чтение во время еды не полезно для процесса пищеварения. – И ее цепкие коготки вытащили книжку у Юры из-под носа.

Отрываться от недоеденной курицы было все-таки жаль. Юра ничего не сказал и в три приема запихнул в себя остатки еды.

– А сейчас – десе-е-ерт! – игриво потянулась к нему Настя.

– Может быть, сначала чай? – слегка отодвинулся Юра.

– Ни в коем случае! Чай – потом! – Накрашенные ноготки так и замелькали, пока она расстегивала пуговицы на его рубашке.

– Послушай, отпусти меня, а? – Юра попытался остановить это мелькание, но Настя закрыла ему рот поцелуем.

– Какой ты глупый! Не говори ерунду! Никуда я тебя не отпущу! Ты мне нужен, и я тебя люблю!

– Я тебе вовсе не нужен. – Юра попытался поговорить с ней серьезно. – Я ничего не хочу, кроме одного: чтобы меня оставили в покое и дали почитать книжку!

– Скоро почитаешь! После десерта и чая!

В ловкости Насте было не отказать. Юра и не заметил, как вскоре был совершенно раздет, спеленат простыней – наверное, для надежности, чтобы не убежал, – и Настя, возбужденная этой возней и тоже совершенно голая, победно уселась верхом на него, как ведьма.

– Вообще-то это нечестно так поступать с человеком против его желания! – в последний раз попробовал возразить Юра.

– Очень хорошо! Ну и пусть!

После того как Настя ловко и до конца сделала свое дело, просить: «Отпусти меня» – стало уже бессмысленным. Юра не нашел ничего лучшего, как отвернуться к стене и закрыть глаза.

– Ну, так чай пить будешь? – Весьма довольная собой, Настя больше не стала надевать провокационную кофточку, а завернулась в весьма игривый халатик.

– Не буду!

– Ну на, почитай! – Настя с улыбкой вернула ему отобранную во время ужина книжку. Юра открыл ее наугад. И отдельные слова, и целые предложения скользили теперь мимо его сознания. Книга стала ему безразлична. Все вертелась и вертелась в голове докучливая фраза из женского журнала: «В семье самое важное, чтобы муж хотел быть именно с женой. Для достижения этого хороши любые средства».

«Любые средства? Убить ее, что ли?» Он спустил ноги с дивана и нащупал штаны. Тут же, точно она подглядывала за ним, появилась из ванной Настя.

– Ты куда?

– На лестничную площадку. Хочу курить.

– Ты же не куришь!

– Теперь буду.

– Отлично. Вот пепельница. Кури, пожалуйста, здесь. Ты же знаешь, мне нравится запах дыма!

Юра вспомнил, как Настя буквально еще месяц назад морщилась каждый раз, когда он иногда тянулся за сигаретой. Он молча направился в коридор.

– Не пущу! – Она шутливо обхватила его поперек талии сзади. – Сейчас на лестницах курят одни алкаши.

– Очень хорошо, с ними и выпью!

Она все-таки чуть-чуть надула губки, но, когда он вышел, дверь на лестницу на всякий случай оставила приоткрытой.

«Как будто я вправду могу убежать», – с досадой подумал Юра. Дым сигареты показался ему невкусным и горьким, по ногам пронзительно дуло. Он не выдержал долго, вернулся на теплый диван, накрылся одеялом и заснул. Но спал он некрепко и ночью с неприязнью чувствовал рядом с собой горячее тело Насти.

17

...Современная индивидуальная семья основана на явном или замаскированном домашнем рабстве женщины. Муж должен в большинстве случаев добывать деньги, быть кормильцем семьи, и это дает ему господствующее положение, которое ни в каких особых юридических положениях не нуждается. Он в семье – буржуа, жена представляет пролетариат. Что происходит за юридическими кулисами, где разыгрывается действительная жизнь, как исполняется на практике в течение жизни равенство сторон и обязанностей – об этом закон может не беспокоиться.

Битвы дорого обходятся победителям.

Нина и в самом деле не вернулась больше к Артуру. Ни с кем, кроме Юры, она не была там близка, никто оттуда ей и не звонил. Она понимала, что, возможно, поступает неправильно, что за место под солнцем необходимо бороться, а в случае проигрыша – терпеть и ждать часа победы, но она не хотела идти к Артуру и поэтому не шла. Себе она говорила: «Свободный я человек или нет? Если свободный, то могу делать все, что хочу! Деньги на жизнь у меня пока есть, могу себе позволить маленький перерыв. Тем более что я позволяла Артуру наслаждаться плодами моей работы в течение двух лет без отпуска. Захочу – вообще уеду куда-нибудь отдыхать!» Но какая-то сила не позволяла Нине на самом деле серьезно задуматься об отъезде, и она проводила дни дома: поздно вставала, бродила по квартире, слегка и беспорядочно читала, потом снова могла завалиться в постель, вечерами шла куда-нибудь, но в театры не заходила, музыку в концертах не слушала. Чаще всего оказывалась в супермаркетах, но продуктов не покупала – просто смотрела на товары, на людей, думала, наблюдала. Супружеские пары – мужчины и женщины были предметом ее специального интереса. Ей было забавно наблюдать, как катят женщины тяжелые тележки с продуктами, мужчины же с озабоченным видом идут за своими женами, предлагая по дороге купить то или другое. Женщины смотрят на них часто с насмешкой и снисходительно. У касс же расплачивались мужчины – они были «денежным обеспечением товарной массы». Если же женщины делали покупки одни, без мужчин, их выбор товаров, как правило, оказывался строже, содержимое колясок менее внушительно, и у касс они стояли, всем своим видом показывая, что могли бы без всего этого барахла обойтись, но если уж зашли в магазин, то необходимо расслабиться и что-нибудь купить. Сама Нина от нечего делать каждый раз покупала какой-нибудь новый соус, а поскольку она ничего не готовила, за несколько таких посещений у нее в холодильнике вырос этих соусов целый отдел. Она почти ничего не ела, иногда обходилась единственной булочкой и несколькими чашками кофе в день. Но, несмотря на безделье и неприкаянность, она чувствовала себя хорошо – молодой и стройной, как в те странные месяцы своей жизни, когда рассталась с Кириллом.