Разводимся! Моя на тридцать дней - Вероника Лесневская
Разумеется, она просто так не сдается. Стоит как вкопанная и медленно проходится по мне взглядом-рентгеном. Инстинктивно прикрываю живот ладонью, надеясь, что свекровь не придаст значения моему жесту. Ведь она считает меня пустоцветом и давно поставила крест на мне как на женщине.
- Я не задержу тебя, Оксана, - поворачивается к столу, демонстративно поднимает опрокинутую сахарницу, находит отлетевшую крышечку, возвращает на место. Укоризненно кривится, но проглатывает упрек касательно моей бесхозяйственности.
От нахлынувших воспоминаний я становлюсь пунцовой. Потому что утром на этом столе мы с Матвеем… не чай пили. Точнее, сначала мы, конечно, позавтракали, ведь теперь муж контролирует мой рацион. А после… он шепнул, что соскучился, и показал, как сильно. Настолько, что наверняка опоздал в ресторан.
Мне кажется, здесь все пропиталось нашей любовью, и хочется сохранить эту атмосферу. Однако присутствие свекрови отравляет воздух.
Ревностно подхожу к столу, беру тряпку и смахиваю остатки рассыпавшегося сахара. Тем временем Нина Евгеньевна отступает к подоконнику, опирается рукой об его край, выглядывая во двор. Скрипит пальцем по прозрачному стеклу, на ее взгляд, недостаточно чистому. На ее мнение мне плевать. Однако накатывает острое желание дочиста вымыть все, к чему она прикасается.
- Я пришла, чтобы заключить перемирие, - неожиданно заявляет, заставив меня выронить тряпку.
- Я с вами никогда не воевала, - пожимаю плечами. – Это вы мечтаете о другой невестке, а у меня к вам более философское отношение. Мать одна, и ее не выбирают.
- От добра добра не ищут. Не такая я уж и плохая свекровь, как ты рисуешь, - обиженно шипит, а ноздри раздуваются, как у огнедышащего дракона.
- Я и не сказала, что вы плохая, - хмыкаю, складывая руки на груди. – Нина Евгеньевна, мне неинтересна эта война. Я очень люблю вашего сына, и мне нужен только он.
Замечаю, что мои слова почему-то задевают свекровь, будто я претендую на ее собственность, но вида она старается не подавать.
- Я рада, - цедит сквозь искусственную улыбку. – Поэтому хотела бы помочь вам сохранить брак.
- А с чего вы взяли, что он разваливается? - парирую незамедлительно.
- Не перебивай, - не выдерживает, фыркнув на меня, и тут же добавляет мягче: - Пожалуйста, выслушай. Я думаю, вам нужно попробовать ЭКО.
- М? – теряю дар речи. Ее предложение застает меня врасплох. – З-зачем? – искренне недоумеваю, забывая на миг, что она не в курсе моей беременности. Может, и к лучшему.
- Вам не хватает ребенка, а современные репродуктивные технологии творят чудеса, - вещает, меряя шагами пол. – Со своей стороны я попытаюсь убедить Матвея. Понимаю, что не каждый мужчина пойдет на эту процедуру, особенно, если причина в жене, - покосившись на меня, прочищает горло. – Но я его уговорю. Клинику я тоже подыскала. Считай, внесу свой вклад в строительство вашей ячейки общества.
- Дело в том, что… - растерявшись, поглаживаю живот и кусаю губы.
Признаться? Это ведь такое счастье – долгожданная беременность. Нам с Матвеем не нужно ЭКО. Совсем скоро у нас и так появится малыш. Или малышка.
Сердце начинает биться чаще, и сквозь его стук прорезается командный голос свекрови:
- Что?
Встречаемся взглядами. Она мрачнеет, сканируя меня с ног до головы. Я настороженно замираю. Шестое чувство вынуждает меня закрыть рот на замок.
- Нет, ничего, - качаю головой. – Просто Матвей попросил меня все обсуждать с ним. Такие важные решения я не могу принимать в одиночку. Спасибо вам за беспокойство и заботу, но мы дадим ответ после того, как поговорим, - улыбаюсь как можно теплее, но спотыкаюсь об лед в глазах свекрови. - Вы что-то еще хотели сказать?
- Нет, - отрывисто бросает и наконец-то покидает кухню. Я выдыхаю, не скрывая облегчения. - Надеюсь на твою сознательность, - оборачивается в коридоре. - Ты же сама понимаешь, что любому мужчине нужен наследник, - подчеркивает, поднимая указательный палец. - Сын.
- А если дочь, со скалы сбросим? – хмыкаю с сарказмом.
- Шуточки у тебя… - морщится Нина Евгеньевна.
В ответ загадочно улыбаюсь. Для меня не имеет значения пол ребенка, но я чувствую, что будет девочка. Папина принцесса, которая очарует Матвея с первого дня. Уверена, он полюбит нашу малышку и бросит весь мир к ее крохотным ножкам. «Александрия» достанется дочери.
Делаю вдох и ненароком впускаю в себя мерзкую ваниль. Тошнота подбирается к горлу. Кажется, внучка не в восторге от знакомства с бабушкой.
- Поспешите, Нина Евгеньевна, вас наверняка Гуля заждалась, - тороплюсь избавиться от нее, пока случайно не раскрылся мой секрет.
- Напрасно ты язвишь, - отчитывает меня. - И Матвею запрещаешь с подругой детства общаться. Она же ему как сестра.
- С сестрами не спят, - выпаливаю на рваном выдохе.
Ревность опять поднимает голову, скребется внутри, царапает сердце, врезаясь в него когтями. Я собственница, так что пусть бывшая Матвея остается в прошлом. Ничего даже слышать о ней не хочу. Для меня она умерла.
- Тебе бы поучиться у Гули женской мудрости и такту.
- Нина Евгеньевна, вам пора, - холодно произношу, открывая дверь.
Свежий воздух, напитанный озоном после ночного дождя, помогает мне подавить тошноту. Насыщаюсь кислородом, и мысли проясняются. Становится легче.
Взгляд цепляется за машину Матвея, припаркованную во дворе. Боковым зрением улавливаю темную фигуру, приближающуюся к крыльцу.
- Ох, все-таки какую глупейшую ошибку мой сын совершил, - летит мне в спину от ни о чем не подозревающей свекрови. Ядовитая стрела попадает в цель, но не причиняет мне вреда.
Нины Евгеньевны больше не существует.
В этот момент я всецело сконцентрирована на муже. Взволнованно изучаю его уставшее лицо, темные круги под глазами, насупленные брови. Слежу за каждым движением. Замечаю, как он осунулся за ночь в больнице и, кажется, даже похудел. Жалею его, хочу обнять и расцеловать. Вместо этого вдруг начинаю плакать. Я так испугалась за его здоровье, что сейчас, когда самое страшное уже позади, эмоции берут верх, и я не в силах контролировать себя.
- Мэт, - всхлипываю, выходя к нему навстречу. – Ты как?
Матвей хмурится, ускоряет шаг, поднимается по ступенькам, оказываясь напротив меня.
- Убирайся из нашего дома, - рычит вместо приветствия.
Глава 36
Матвей
Из больницы я не выхожу, а буквально
