Запрет на любовь - Анна Джолос
Марсель.
И хочу не думать о нём, но не получается.
Мысли так или иначе перетекают в тот вечер и мне приходится по новой проживать и этот танец, и то, что произошло между нами на улице после.
Спасибо, что на следующий после перелёта день мы с дедушкой едем к отцу. Там я наконец перестаю думать о кучерявом парне из солнечного Красоморска, ведь то, что вижу, повергает меня в крайнюю степень волнения и ужаса.
Никогда прежде не была в тюрьме или СИЗО и никогда не предполагала, что за решёткой однажды окажется самый дорогой и близкий для меня человек.
— Отец…
Когда его приводят в маленькое помещение, предназначенное для встречи с родственниками, моё сердце болезненно сжимается.
Невольно отмечаю каждую деталь. Похудел. Осунулся. Зарос.
Вскочив со стула, бросаюсь к нему навстречу. Обнимаю его крепко-крепко и не могу сдержать горячие слёзы, стекающие по щекам.
— Я так скучала по тебе, — шепчу, приникнув к его широкой груди.
Прорывает.
Мы ведь с августа с ним не виделись!
— Не плачь, Тата. Ты же у меня сильная девочка, — целует в макушку.
— Как ты? — спрашиваю, с трудом от него отцепившись.
— Сносно. Перестань, сказал, — строго на меня смотрит. И приходится призвать в себе всю внутреннюю силу для того, чтобы успокоиться.
— Когда тебя отпустят?
— Идёт следствие.
— Так долго!
— Адвокат работает.
— Плохо работает, — замечаю я недовольно. — Может, стоит заменить его на другого?
— Нет. Сагальский — один из лучших адвокатов в Москве. Он делает всё, что от него зависит. Нужно время.
— Ещё время? По-моему, его прошло достаточно!
— Есть определённые сложности. Не грузись. Расскажи лучше о себе, дочка, — переводит разговор на меня, когда садимся за стол друг напротив друга. — Как твои дела в школе? Что с учёбой?
— Готовимся к экзаменам, пап. Русский удалось подтянуть на четвёрку. У нас очень сильный учитель. Матильда Германовна.
— А с математикой как?
— Ну… относительно неплохо, — отвечаю я уклончиво.
— И что это значит?
— Это значит, что двоек нет.
— Достижение? — хмыкает.
— Вполне себе, учитывая мои способности. С геометрией борюсь. Очень не хватает твоей помощи.
— Справишься.
— Ещё я выбрала сдавать биологию, английский и обществознание.
— Биологию зачем?
— Она понадобится, если буду поступать в Университет спорта и туризма.
— Мы с тобой говорили про МГИМО, РУДН и Финансовую академию. Деньги на обучение у тебя есть, ты знаешь.
— Пап, ну какая Финансовая академия? Я сейчас снова занимаюсь теннисом, у меня хороший тренер и большие планы на будущее.
— Хорошего тренера в той дыре, где ты находишься, быть не может в принципе.
— Я тоже так считала, но оказалась не права.
— Университет спорта — категоричное нет. Моя дочь будет учиться в престижном вузе. Несмотря ни на что.
— Потом решим, — настойчиво своё подбиваю.
— Тата… — качает головой.
— У тебя со здоровьем всё в порядке? Выглядишь плохо, пап.
— Не на курорте, знаешь ли. Еда здесь — то ещё дерьмо, да и условия собачьи, даже за деньги.
— Бабушка Этери к тебе приезжала?
— Мы созванивались. Нечего ей здесь делать.
— Как это нечего? Она же мать. Разве её не волнует состояние собственного сына? — возмущённо спрашиваю.
— Остынь, чего ты так завелась?
— Потому что!
Скрыть своё истинное отношение к вышеупомянутой особи даже не пытаюсь. Благо, у нас с ней взаимная нелюбовь.
— Скучно тебе там, в этой глухомани?
— Уже терпимо. Я с девочками из своего класса подружилась.
Удивлённо выгибает бровь.
— Да, как-то так вышло, что у меня появились подруги, — пожимаю плечом.
— Ты поосторожнее с ними. Женщины — самые коварные существа на свете.
— Илона и Полина — хорошие девчонки, пап. Да и в целом, классный коллектив неплохой, как оказалось.
— Дома у Зарецких нормально себя чувствуешь? Привыкла?
— Да.
— Не обижают?
— Не обижают. Мать приезжала перед Новым Годом.
— Зачем?
Как всегда, при упоминании бывшей жены напрягается и страшно злится.
— Навестить нас. Подарки привезла. Кому они нужны… — пренебрежительно фыркаю.
— Ясно.
— Ты не думай обо мне дурно, пап, — спешу объясниться. — Я, как и раньше, держу её на расстоянии.
— Этой женщине нельзя доверять. Никогда не забывай о том, как она с нами поступила.
— Я ей этого не прощу. Будь уверен. Никакими подарками и фразами не перекрыть содеянного.
— Вы с Горозией уже виделись?
— Нет, в субботу едем к ним домой по приглашению его матери.
— Хорошо. Веди себя достойно. Помнишь, да? Чистота и непорочность девушки — есть её истинное богатство.
— Пап, — хмуро на него взираю, ощущая, как начинают безбожно гореть скулы.
— Уверен, Леван не позволит себе лишнего, но вы молодые, а значит всё равно есть риск потерять голову.
— Не потеряю. Давай не будем обсуждать это, пожалуйста. Мне страшно неловко.
Мы ведь ещё и не одни. При нашем разговоре присутствует посторонний человек, одетый в форму.
— Я рассчитываю на твоё благоразумие, дочь.
— Я тебя услышала.
— И чтобы никакого общения с противоположным полом в этом захолустном Красоморске, — добавляет он строго. — Поняла меня?
Сверлит напряжённым, суровым взглядом, и сердце начинает стучать быстрее.
Пульс подскакивает, бьётся в горле. Стыд новой волной опаляет скулы.
— Да. Поняла.
Еле выдерживаю зрительный контакт, но не смею опустить глаза.
— Вот и молодец. А теперь позови сюда деда. Мне надо перекинуться с ним парой слов.
— Хорошо, — встаю из-за стола и подхожу к нему, чтобы обнять на прощание. — Буду переживать и скучать, — целую в покрытую густой щетиной щёку и глажу по волосам, позволяя себе немного той чрезмерной, по его мнению, нежности, проявление которой он обычно не одобряет.
— Аналогично.
— Держись тут, ладно?
— Ступай.
— Может, тебе что-то привезти?
— Ничего не нужно.
Сжимает мою ладонь, а затем отпускает.
— Иди.
Тягостно вздыхаю.
Приходится отстраниться.
Пора. Меня предупреждали о том, что встреча будет короткой.
— Отец, — уже на выходе поворачиваюсь.
— Да?
— Люблю тебя. Помни, пожалуйста.
— Взаимно, Тата, — отвечает после паузы.
Киваю и ухожу оттуда, ощущая внутри смесь необъяснимой тревоги и чувства вины, раздирающего грудную клетку.
Глава 37
В субботу семья моей матери знакомится с семьёй моего жениха, ведь мы приезжаем к родителям Левана в Подмосковье.
— Здравствуйте, дорогие! — радушно встречает нас его мать. — Тата, красавица моя! — берёт за руки и расцеловывает в обе щеки. — Так давно не виделись! Мы по тебе скучали, дорогая!
— И я.
— Представишь наших гостей?
— Конечно. Это Эдуард Сергеевич, мой дедушка,
