Ночь, которую я не помню - Марина Бастрикова
– Это я взял Димку на слабо, чтобы он кинул горящую палку в чье-то окно.
Я улыбнулась. Потому что благодаря Роме я пережила этот день. И там же его оставила. Поэтому просто его обняла, возвращая тепло. И рассказала, что мы давно предупреждали бабушку не зажигать свечи. А в горящую комнату я забегала, и палка лежала совсем в другой стороне.
Не знаю, было ли так на самом деле, потому что никакой палки я вообще не помню. Но Роме все равно уже ничего не изменить, а я в тот день и сама натворила немало ошибок. Мы же были просто детьми. А то, что в тот день умер еще один человек – моя бабушка, я ему точно никогда не скажу.
Так как я физически ощутила, какой тяжелый груз снимается с Роминой души. Он даже пошатнулся и на меня оперся, отчего я впервые ощутила, насколько же этот мужчина тяжел. Я выстояла, все еще его обнимая, и дождалась, когда Рома примет то, что теперь точно пора смотреть в будущее, а не в прошлое.
Кстати, насчет будущего. Ведь Рома и его отец так долго уговаривали Бьянку пройти обследование. А она сейчас в больнице, и я знаю здесь немало врачей. Думаю, смогу договориться за отдельную плату, чтобы женщину проверили не только на последствия побоев. И сейчас нужно сделать это быстро, пока Бьянка не вспомнила о своих принципах. Или пока не приехала Агата и не напомнила о них.
– Поговори с отцом, чтобы не подпускал Агату к твоей матери. Думаю, если задержать Бьянку в больнице, я смогу успеть провести все необходимые анализы. И еще кое-что.
Я достала из кармана коробочку, захваченную из ресторана. Рома совсем о ней забыл после звонка. Открыла и посмотрела на симпатичное кольцо.
– Да, я согласна.
И попыталась надеть кольцо Роме на палец. Потом вспомнила, что делаю что-то не то. Пустая коробочка со стуком упала на пол, я дернула кольцо обратно, но было уже поздно. Оно намертво застряло на пальце любимого. Подняла растерянный взгляд.
Рома моргнул, еще раз моргнул. А затем расплылся в улыбке, что-то попытался сказать, передумал и просто поцеловал. Вот так бывает, обручальное кольцо на Ромином пальце, его мать получила травмы, моя карьера на волоске, а мы, счастливые, касаемся языками.
Неправильные какие-то.
Начинающий стриптизер и почти уволенный патологоанатом.
Хотели друг друга, но не спали.
Любили, но не умирали от страсти.
Все еще дружим, но целуемся.
Из-за меня пострадали его родные, а он не устроил скандал и не отвернулся.
Из-за него пострадала моя семья, но я просто пожала плечами.
Кажется, любовь – это не обязательно дикая страсть, безумные страдания, боль и выяснения отношений.
Хотя тогда я еще не знала, что мы обнаружим у Роминой мамы опухоль, которую я лично осмотрю и найду рак. Бьянка же еще до результатов моего обследования уедет из больницы. А когда будет разработан вариант лечения – категорически откажется.
Эпилог
– И Егорыч поддержал. Ты не смотри, что на словах он дерьмо. За хороших врачей Егорыч – горой. А то что нерадивые увольнялись да всем потом рассказывали, какой он хрыч – это, конечно, правда. Но однобокая. Тимофеевич – врач от Бога, – сказал Виктор, пожал плечами и дополнил, поморщившись. – Человек – дерьмо. Начальник – гандон, но если работаешь как надо, в трудной ситуации встанет за тебя горой. Иначе давно бы его выкинули.
Судмед явно выпил на нашем корпоративе лишнее, мне это было особенно заметно, ведь я не пила. И Виктору явно хотелось выговориться, так как мы давно не виделись. Сразу после моего отказа он уволился со своей полставки. Но недавно я попросила начальника найти хоть кого-то мне в помощь. Самое удивительное, что каким-то чудом я справлялась и одна. Новый санитар оказался еще более сноровистым, чем был Артур. И мы на пару хорошо работали. Но долго подобное не продлится. Я ж ни заболеть, ни в отпуск не смогу уйти. Видимо, Федор Степанович и вызвонил Витю. Заодно и на корпоратив пригласил.
И поскольку из нашего отдела здесь только я, мне пришлось вводить Виктора в курс дел прямо на корпоративе. Меня это полностью устроило, так как подобная объединенная вечеринка с кучей народа откровенно пугала. Сидеть в уголке и болтать, чтобы все решили, что ты занята, и не тащили танцевать – это гораздо интереснее. К тому же, оказывается, Витя был в курсе моей ситуации. Пришлось рассказывать, чем все закончилось. Про то, как я искала Мишку, Витя тоже помнил. Тогда я поделилась тем, о чем узнала неделю назад.
Егорыч – отец той малышки Кати, которая так нравится моему сыну. Это именно он в раздевалке обсуждал меня по телефону и, похоже… защищал. Полагаю, без нашего женоненавистника я могла бы и не сохранить работу. Разве кто-то готов будет ввязаться в спор с этим скандалистом?
– А наш начальник? – продолжал рассуждать Витя. – Это только на вид он сдобная булочка, а на деле – там такие черти водятся! – Витя замолк на мгновение под моим удивленным взглядом. Потому что нашему начальнику скорее нимб подходил. – Думаешь, я сюда честно устроился? Да он сам же махнул на бумаги рукой. Потому что работать хорошо будут единицы. И за них нужно держаться. Иногда бюрократически неверно, что поделать, – сказал Витя, не пояснив, что он имеет в виду, отчего понимание сказанного до меня не доходило. – И для тебя он уже все, уверен, вывернул и подвыпендрил… вывернил… о! Подвывернул так, что сам мэр не прикопается.
Витя даже пьяный отличался болтливостью и занудством. О том, что у меня золотой начальник, я как бы и так была в курсе. Вот с мэром-то четко попал. А защита Егора Тимофеевича, от которого и Вите доставалось проблем, вызывала искреннее восхищение. От моего взгляда судмедэксперт смутился и сказал:
– Не смотри на меня так, понял я, что поздно спохватился.
Я недоуменно на него посмотрела. Что он имел в виду? Его предложение выйти замуж месяца два назад или интерес к Егорычу? Виктор, видимо, не нашел в моем взгляде то, что искал, вздохнул, встал со стула прямо с бокалом и перед тем, как уйти, сказал:
– В общем, Люд, люблю тебя в этой больнице не только я. Так что не вздумай увольняться.
И ушел. А-а-а, так вот к чему все это было. Он решил, что я попросила у начальника себе замену из-за желания уволиться. Объяснять, в
