Разрушение в школе Прескотт - Кейтлин Морган Стунич

как кошечка, — пошутил Оскар, когда Хаэль подбрасывает нас на поворотах дороги, словно хочет что-то доказать. Он опускает окно, чтобы позволить воздуху взъерошить его рыжие волосы, и лишь посмеялся. Ладно, нет, я была неправа. Он ничего не доказывал, он просто был влюблен в дорогу. — Хочешь знать, о чем этот столбец?

И хоть я знала, что Оскар заманивает меня, я клюнула. Черт подери, почему бы и нет?

— О чем? — спросила я, когда он наклонился вперед, ближе к моему лицу, его очки сияли от блуждающего лучика солнца.

— Это мои подсчеты риска. На сколько вероятно, что нас поймают, если мы убьем предполагаемого человека, — мои глаза расширились, опускаясь на таблицу, чтобы прочитать цифры.

Я едва смогла что-то увидеть до того, как Оскар заблокировал экран и убрал планшет. Он сплел свои пальцы вместе вокруг своей ноги и уставился на меня с вызовом, чтобы я умоляла.

Лучше умру.

Но хотя бы я увидела одну интересную вещь: столбик риска для Эрика Кушнера…составлял лишь три процента.

О-ох.

Я бы очень не хотела оказаться на его месте.

* * *

Когда мы приехали в гараж, Виктор уже нас ждал, сидя на капоте какого-то ржавого драндулета без колес. Он выглядел так, словно его не использовали около десятилетий.

— Что это, черт подери, такое? — спросила я, когда вылезла из машины, остановившись в конце пропитанной жиром подъездной дорожки и осматриваясь вокруг. На одной стороне был ряд красивых винтажных машин, краска на них блестела и была свежей, салон элегантный и отремонтированный.

— Наш гараж, — сказал Вик, пожимая большими плечами.

Он спрыгивает с капота машины и помещает сигарету между своими губами, разговаривая с ней во рту, затягиваясь и прикуривая.

— Под «нашим» ты имеешь в виду…

— Гараж Хавок, — сказал Оскар, останавливаясь рядом со мной, его рот был сжат в тоненькую линию. — Мы коллекционируем развалюхи и переделываем их ради выгоды и прибыли.

— Ты имеешь в виду, я собираю развалюхи и переделываю их ради выгоды, — сказал Хаэль, направляясь, чтобы встать рядом с ржавым куском дерьма, подпертого шлакоблоками. Он постукивает по боку машины и оскаливается в своей дерьмовой ухмылке. — И вот эта вот, Блэкберд, она для тебя, детка.

Я вскинула брови и затем перевела взгляд на розовую малышку-кабриолет слева от меня, которая подходила к моей кожаной куртке.

— Это… — начала я, указывая на ржавую кучку мусора. — Это моя машина? Почему я не могу получить одну из тех? — я указала пальцем от драндулета в сторону классических красавец слева от меня. — Я дам вам подсказку: от одной из них я становлюсь мокрой, а другая превращает эту вагину в Сахару.

Хаэль разродился смехом, а Вик ухмыльнулся, когда Каллум запрыгнул на капот розового кабриолета.

— Эти машины уже выставлены на продажу, — сказал Оскар, снова переводя взгляд на свой чертов iPad.

Иногда я хочу вырвать планшет из его рук и ударить его им же по лицу. В данный момент я уверена, что он женат на этой чертовой штуке.

— К тому же, — сказал Вик, подбородком указывая в сторону Хаэля. — Он выбрал ее для тебя, вся особенная и прочее дерьмо. Хочешь рассказать ей об этом, Хаэль?

Я скрестила руки на груди, когда Хаэль обошел развалюху, свистя, словно он оценивает какую-то конкретную красивую женщину.

— Что ж, моя дорогая мисс Блэкберд, — сказал он, хватаясь за багажник и притворяясь, будто вытрахает все дерьмо из багажника машины. Это меня не повеселило. Я подняла бровь, ожидая объяснений.

— Я уверена, ты думаешь, что твоя сперма, разбрызганная по багажнику машины, делает ее более ценной, но я не покупаю. Объясни или я начну думать, что не нравлюсь тебе.

— Это, — начал Хаэль, резко улыбнувшись. — Это Кадиллак Эльдорадо 1957 года.

Он замолчал ради эффекта драмы, но так как я ни черта не смыслю в машинах, я лишь стояла на месте, ожидая дальнейшего объяснения. Хаэль вздохнул и повернул обратно, чтобы встать рядом с Виком.

— Знаешь, сколько стоит одна из них в полностью восстановленном виде? — спросил он меня, скрещивая свои руки на широкой груди.

Должна сказать, он сделал милый комплимент Виктору, словно они оба — половинки одной сделки. Словно, возможно, если бы я действительно была везучая, то могла бы иметь их обоих.

— Понятия не имею. Просвети меня, — сухо сказала я, и Аарон улыбнулся, рукой потирая подбородок. Ему нравиться видеть дерзкую меня, даже если он не признает это.

— Ну же, девочка, — говорит Хаэль, вскидывая руки в насмешливом разочаровании. — Ты впечатлила меня тогда в первый день, когда ты подошла к нам в своих кожаных штанах, такая сексуальная и дерзкая, с этим твои миленьким ротиком, рассуждающая о решетке радиатора моей малышки, — он указал в направлении Камаро, а затем встал напротив меня и засунул большие пальцы в петли ремня на моих кожаных штанах.

— Еще раз скажешь «миленький ротик», и увидишь, что случится, — пошутила я, улыбаясь ему. Я притворилась, будто не наслаждаюсь его горячим, татуированным телом, прижимающегося ко мне, но знаете, я не абсолютная тупица.

— Поправка: миленький ротик с языком, как айсберг, и зубками, которые так же легко могут откусить член, как и сосать его. Лучше? — я вскинула бровь, и он кивнул, продолжая. — Что ж, раздражительная мисс Блэкберд, слушай: когда его полностью восстановить, Кадиллак Эльдорадо 1957 года стоит 150 тысяч долларов.

— Когда он полностью восстановлен, — поправила я, осматривая кучу мусора на подъездной дорожке. Мы находимся в убогой части города, недалеко от трейлера Билли. Не хотела бы я быть пойманной тут в одиночку после темноты. То есть не без оружия. Или ножа. С ножом я, пожалуй, справлюсь. — По мне, ее нельзя спасти.

— Да, что ж, — сказал Хаэль, как самодовольный ублюдок, коим он и является. Он провел языком по нижней губе и идет назад, пока не дошел до боковой панели гаража. Хаэль открыл ее, пнув ногой, даже не удосужившись повернуться, затем делает шаг назад, протягивая руку, чтобы поманить меня вперед. — Ты никогда не пользовалась услугами Хаэля Харбина по первому зову, а теперь будешь? — я прошла через двойной проем и