Солнце мое - Владимир Олегович Войлошников
Я слегка растерянно озиралась по сторонам.
Похоже было, что изначально помещение предназначалось для какой-то конторы. Сто тридцать квадратов, три окна на боковую улочку, одно во внутренний двор. И выход второй во двор есть, вроде как служебный или уж пожарный — не знаю.
Как положено, кое-где остались перегородки и даже какие-то явно брошенные витрины, не сильно новые шкафчики…
— Чёт у меня глаза в кучу, — честно сказала я. — А хозяин всё это вывозить собирается? — я развела руками, подразумевая сразу всё, так сказать, движимое имущество.
— Нет, — отец мотнул головой. — Да и не до того ему.
— Ясно.
Ничего не ясно, на самом деле, но в таких ситуациях лучше о подробностях не спрашивать. Меньше знаешь — крепче спишь.
Так-так, лишнее барахло выкинуть всегда успеем. Может, что-то получится и использовать…
— Ну и… Я так понимаю, ты не этот кусок хотел?
— Понимаешь правильно, но посмотреть-то надо.
Я на этот счёт никаких принципиальных возражений не имела, там — дак там.
— Ага. Тогда начинай помогать. Давай что-то прикинем сразу. А то я одна как-то…
Я пошла по помещению, не очень понимая, на что конкретно смотреть и какими деталями озадачиваться. Тут очевидно что-то пытались продавать. А вон в той выгородке что-то типа офиса было, два стола осталось…
Перегородки, явно, временные — лишь бы пространство разграничить, низенькие и хлипкие. С другой стороны, а зачем что-то капитальное возводить? Я дёрнула дверь без обозначений. О! Туалет! Причём, не так давно отремонтированный, сантехника вся свежая, и не советская, а модная импортная. Вот это приятно! Папа заглянул следом за мной:
— Ну вот, нормально!
Я остановилась посреди.
— Ты знаешь, мне не нравится, как они тут нагородили. Вроде, столько места, а… бестолково как-то.
— Ты же можешь по-своему переделать, — папа присел на одиноко стоящий стул и деловито упёр руки в колени. — Деньги на начало у тебя есть, сильно не разбрасывайся, — он выразительно поднял брови.
Тут до меня внезапно дошло такое, что заставило меня подпрыгнуть. Вот я лошарик!
— Слушай! Так за него же теперь платить надо? Всякие коммунальные, свет?
— Конечно. И даже подороже, чем за жилой.
В голове затикал секундомер, отмеряющий мне минуты до платежа.
— Так надо быстрее что-то делать!
Эта мысль так меня взбодрила, что я готова была немедленно куда-то бежать, строить, ломать или что там ещё…
— Ты погоди, во-первых, за октябрь уже оплачено, за ноябрь в начале декабря счёт выставят, а потом — сперва надо прикинуть, что тут у тебя и как будет.
— Надо… Надо, ой, блин…
— Не паникуй. Сейчас прикинем.
26. ВОТ ЭТО НИ ФИГА СЕБЕ…
ЧТО ДЕЛАТЬ?
Папа оценивающе оглянулся:
— Значит, мои соображения: во-первых, люди за много лет привыкли сюда за промтоварами ходить. Эти съехали — считай, в округе ничего не осталось.
— Нужно промтоварный отдельчик?
— Коне-е-ечно! Дальше смотри. Ближайшая парикмахерская — на Приморском. И там всегда очередь.
— Парикмахерскую сделать?
— Да. Смотри, я бы вот так отделил. Нормально места. Тут даже два кресла войдёт. А за стеной — туалет, значит воду сюда можно провести.
Точно, парикмахерам же вода нужна, мытьё это и прочее…
— У входа — видишь кусок? Ни то ни сё. У них тут просто типа большой тамбур был. А зачем он, если маленький уже есть? Используй это место.
— Да оно крошечное совсем!
— Нормальное. Вот так отделить — посадить ремонт обуви или ключи.
В голове у меня постепенно вырисовывалась картинка и паника начала отступать.
— А, может, продуктовое что?
Папа неопределённо покачал головой.
— Можно. Но сразу придут крысы. С жалобами от жильцов замучаешься.
Поня-а-атно. Что-то об этом я и не подумала. Ладно, вечером достану план, посижу ещё, подумаю. И я уже гораздо бодрее предложила:
— Ну чё, пошли посмотрим, какой ты кусок забираешь?
И мы пошли.
Бывший магазин стоял на самом углу. Шесть огромных окон и две вечно закрытых запасных двери смотрели на главную улицу. Ещё три таких же больших окна и один вход (настоящий, функционирующий) — на боковую аллейку, но поскольку та была очень широкой, просматривался вход хорошо. Ещё одна дверь выходила через какие-то подсобные помещения (склады, должно быть) во внутренний двор — хозяйственная. И вся эта огромная бандура как раз была триста пятьдесят с хвостом квадратов. Боже ж мой, что мы будем делать с таким пространством???
Внутри было просторно и гулко. Невольно закралась мысль, что отсюда всякий бутор и оборудование выгребали запланированно, а из маленького — второпях, поэтому там столько брошенного.
Колонны тут тоже имелись — дома-то одного типа.
Мы походили, прикидывая так и сяк. Я думала, что папа захочет выход на большую улицу, но он остановился на боковом. Однако, с разделом возникла некоторая сложность — туалет на всё помещение был один. А делить надо было капитально, чтоб никто по их отделу случайно пошариться не мог — дорогих вещей в продаже было предостаточно.
Сказала папе, что буду думать, нарисую и покажу ему, что получается.
— Ну, честно говоря — ужас. Я что здесь делать буду? В футбол играть?
— Да тут столько вариантов! Хочешь — объявления повесь, попробуй целиком сдать, хочешь — на готовые павильоны разбей, маленькими кусочками даже лучше берут, — папа остановился, деловито оглядываясь. — Да можешь школу свою открыть по всяким этим… — он фигурно пошевелил пальцами, — в садике-то ты с детьми занимаешься. Говоришь же, идут люди?
— Так-то идут…
— Ну, вот! Сделай такую школу!
— Так вон, напротив дом творчества! Бесплатно!
— Ну и что? Ха! Спортивные секции тоже есть бесплатные, но отчего-то и в платные идут. Кстати, можно зал сделать, каратистам каким-нибудь сдавать.
Мысли мои приобрели множество новых направлений. И впрямь — почему бы не попробовать?
Мы ещё немного потолклись и пошли праздновать — день рождения же! Шли под ручку вдоль дороги и сговаривались:
— Только, пап, давай конспиративно. Для всех это будет как будто…
Я хотела сказать: твоё помещение. А потом представила, какие пересуды начнутся, когда (так или
