История черного лебедя (ЛП) - Крейг К. Л.
Я почти не хочу спрашивать, потому что не могу переварить правду, но мне нужно знать, как далеко заходит каждый обман. В том числе и моего мужа.
— Он знал о ребенке? Что он не твой?
Он поджимает губы. Его пальцы сгибаются на моей пояснице, и он ненадолго проводит взглядом по моему плечу. С каждой проходящей секундой булавки и иглы, на которых я балансирую, все глубже впиваются в мою кожу. Это мучительное ожидание.
Было ли все, что я знала о своем муже, ложью?
Все мое тело наполняется облегчением, когда он отвечает.
— Нет. Никто, кроме меня, Джиллиан и моего отца не знал.
Киллиан сосредотачивает все свое внимание на мне. Его глаза бегают по моему лицу, он смягчается, когда изучает меня так долго, что мое сердце начинает биться быстрее. Заправляя непослушную прядь волос мне за ухо, он нежно обхватывает мою челюсть. Проводит пальцем по моей нижней губе, и его дыхание тоже учащается. Любовь прямо льется из него. Она захватывающая, пронзительная и теплая. Такая же, как и раньше: безоговорочная и незапятнанная событиями, которые ее отравляли.
— Я хочу тебя, Маверик. Я люблю тебя. Всегда любил, и хочу, чтобы мы были вместе. Хочу жениться на тебе, уехать к чертям отсюда и забыть об этих невыносимых годах разлуки.
Он опускает свое лицо к моему, давая мне время, которое нужно, чтобы повернуться, если это не то, чего я хочу.
Я закрываю глаза, позволяя ему прикоснуться губами к моим и поцеловать меня впервые почти за четыре года. Когда я наклоняюсь к нему вместо того, чтобы отстраниться, он издает нечестивый стон и обхватывает другой рукой мою щеку.
Затем целует меня с той же страстью и лихорадкой, которую я помню. Он берет меня на руки и несет обратно к машине, кладет на капот. Он вклинивается между моих ног и атакует мои губы лицо, горло. Терзает мою ключицу любовными укусами, в то время как проводит руками по моему телу и обхватывает грудь через тонкую майку, ругаясь, когда находит мои соски, торчащие из лифчика без подкладок. Я ногами обвиваю его талию, и он прижимается своей эрекцией к моему центру. Бормочет мое имя так много раз, что я сбиваюсь со счета. Я потеряна для всего, кроме него и этого знакомого чувства, которое он раскапывает во мне.
Но потом он останавливается. Прислоняется своим лбом к моему, и мне сразу же вспоминается Кэл. То, как он это делает, когда эмоции переполняют его. То, как сильно он меня любит. То, что я замужем и на грани совершения самого непростительного из возможных грехов.
Киллиан отстраняется, суровые черты его лица выражают боль. Он проводит пальцами по моим волосам и нежно целует меня в губы.
— Я знаю, что с моей стороны неправильно спрашивать тебя об этом. Я знаю, что это причинит Кэлу боль, и мне искренне жаль, но, наверное, недостаточно. Останься со мной, Маверик. Разведись с ним и будь моей. Я не хочу одну грязную ночь. Не хочу быть грязным секретом. Я хочу навсегда. С тобой. — Когда я не отвечаю сразу, он быстро добавляет с полуулыбкой. — Я не прочь поумолять, Мелкая.
То, как он обожает меня, заставляет пролиться мои слезы. Он хочет меня. Никогда не переставал любить меня. Он хочет жениться на мне и осуществить все мои мечты.
Конфликт внутри меня бурный и чертовски настоящий. В любом случае, какое бы решение я ни приняла, кто-то в конечном итоге пострадает. Он начинает расплываться под набегающей влагой. Все, что, как я думала, мне хотелось, смотрит мне прямо в глаза. Это ощутимо. Я могу протянуть руку и схватить его.
Все, что мне нужно сделать, это сказать да.
— Пожалуйста, — хрипло умоляет он. — Пожалуйста, Маверик. Я не хочу больше жить без тебя.
Его рот снова находит мой, и я чувствую этот поцелуй всем существом. Обнимаю его за шею, наклоняя голову, чтобы углубить нашу связь. Ту, по которой я так скучала.
Все, что мне нужно сделать, это сказать да.
Глава 29
4 недели и 5 дней назад
Маверик
Интроспекция — это тяжело. Никто не хочет признавать свои недостатки, истинные чувства. Правильное против неправильного. Гораздо проще большую часть времени держать эти мысли в состоянии покоя и безопасности там, где они лежат. Особенно когда кто-то, кого ты любишь, в конце концов получает травму.
Но настоящий самоанализ, а не просто беглый поверхностный взгляд, не только труден, но и мучителен. Погружение в темноту и прохождение через грязь, через хорошее, плохое, неприятное требует большой силы духа. Переворачивать эти покрытые мхом камни, даже те, которые вы не хотите переворачивать — изнурительная и тяжелая работа.
Потому что, что мы находим, когда копаем так глубоко?
Ответы, конечно.
Ответы на вопросы, которые мы задавали все это время.
И как только мы их найдем, то должны что-то с ними сделать, иначе в чем смысл всего этого мучительного упражнения с самого начала?
Я провожу последние две недели, копаясь и просеивая грязь, вспоминая каждую мелочь своей жизни с двумя невероятными мужчинами, которых я всегда любила, просто по-разному.
И Кэл, и Киллиан совершали ошибки. У них были от меня секреты, которых не должно быть. Но я прощаю их, потому что они оба многим пожертвовали. Киллиан пожертвовал мной, да, но Кэл пожертвовал всем, включая свою гордость, чтобы быть со мной, когда он знал, что я все еще люблю его брата. И эту жертву тоже нельзя упускать из виду. Как и ту, которую он делает четыре ночи назад.
Я вспоминаю разговор, который состоялся у нас с Кэлом несколько дней назад в два часа ночи. Это было тяжело и душераздирающе, и он сделал нечто совершенно неожиданное. Совершенно бескорыстно, как обычно. Он дает мне выход.
***
— Как долго ты знал?
— Знал, что? — уклоняется он.
Я вздыхаю, устав от гребаных игр. От лжи, секретов и пребывания в неведении. Обходя кусты с шипами, от которых у меня постоянно идет кровь.
— Что Киллиан разводится с Джиллиан.
Тишина разъедает меня изнутри. Я хочу, чтобы он сказал мне, что не знал. Что не стал бы держать что-то подобное в секрете, но часть меня также не может его винить. Он знает, что чувствует Киллиан, и сказать мне, что он собирался освободиться от бремени, которым является моя сестра, было бы все равно, что преподнести меня на блюдечке с голубой каемочкой своему конкуренту. Неохотно, но я должна признать, что, скорее всего, сделала бы то же самое, будь на его месте.
— Он сказал мне об этом в тот день, когда оформлял бумаги. То есть за два дня до смерти твоего отца.
— Ты сделал это?
Он издает смешок.
— Нет. Он даже не спросил.
Это заставляет меня чувствовать себя немного лучше. Наверное. А может и нет.
— Маверик… — начинает он, но затем останавливается. Теперь тишина давит на нас обоих. Она густая, горячая и удушающая. Я испытываю то же самое предчувствие, что и в Сент-Поле все эти месяцы назад. И теперь это тоже имеет смысл. — Хочу, чтобы ты знала, что я сделаю для тебя все, что угодно. Никогда не полюблю другую женщину, кроме тебя, Лебедь, но, если… — он ругается себе под нос, и это покалывание в моем животе ощущается как узлы, скручивающие меня. Когда он снова заговаривает, его голос едва слышен, как шепот. — Я знаю, что ты любишь его. Знаю, что ты никогда не переставала любить. И если он — тот, кто делает тебя счастливой, если он — тот, кого ты хочешь, тогда я пойму.
Мои глаза горят. А сердце только что уходит под откос на тысячу футов вниз.
— Ты… — О, Боже мой. — Ты говоришь мне остаться с Киллианом? — недоверчиво спрашиваю я.
Его стон наполнен такой болью, что я чувствую это даже через сотни миль, которые разделяют нас.
— Черт возьми, нет. Я не говорю тебе быть с ним, потому что мысль об этом разрывает меня на куски. Я говорю тебе, что если это то, чего ты хочешь, Маверик, то я приму это. Это уничтожит меня, но…
— Ты просто хочешь, чтобы я была счастлива, — заканчиваю я за него, когда он замолкает.
