Другие Мы - Елена Сокол
– Мороженого? – Рассеянно переспрашиваю я.
– Ну, да. Лотка с шоколадным молоком я тут не вижу. – Подкалывает он меня, заставляя улыбнуться.
– Давай шоколадное. – Отвечаю я.
В воздухе нежно пахнет сакурой. Деревья роняют лепестки, и те колышутся в воздухе, а затем плавно опускаются на асфальт. Пока парни покупают мороженое, я любуюсь разноцветными огнями гирлянд на крышах парковых сооружений и прислушиваюсь к доносящимся отовсюду мелодиям: возле каждого островка ярмарки они свои. Удивительно, но какофонии не получается: все звуки гармонично сливаются в тихий, уютный шум.
Марк берет Мартине клубничное мороженое, а Дин протягивает мне шоколадный рожок. Я улыбаюсь, замечая, что вкус подруги не изменился в этой вселенной. И пусть она держится обособленно, но мне так сильно ее не хватало, что я рада уже тому, что мы сейчас гуляем в одной компании. Хоть и не разговариваем друг с другом.
– Спасибо. – Благодарю я Дина.
И он берет мою ладонь в свою. Снова.
«Неважно, что это значит», – успокаиваю я себя. Сейчас мне приятны его близость и забота, и могу себе позволить расслабиться ненадолго.
– Вкусно! – Мычит Якоб, откусывая мороженое.
Он взял себе сразу два рожка: ванильное и карамельное.
– Это для тебя и твоей воображаемой девушки? – Подкалывает его Дин.
И мы все дружно хохочем, не обращая внимания на то, что высоко в небе грохочет гром.
– Тир! Тир! – Словно мальчишка кричит Якоб, заметив поодаль павильон для стрельбы.
И бросается туда.
А внимание Марка привлекает палатка недалеко от входа.
– Я выиграю для тебя игрушку! – Обещает он, увлекая Мартину за собой. – Идем!
– А ты? Хочешь плюшевого мишку? – Интересуется Дин, поворачиваясь ко мне. – Я готов расстрелять пару мишеней-уточек ради тебя.
У меня не получается не краснеть под его обаятельным взглядом. Под приглушенные звуки ярмарки я пытаюсь напомнить себе, что мы враги в другом мире, но все равно таю, глядя ему в глаза.
– Мне жалко уточек. – Произношу я негромко.
Дин придвигается ближе – так, будто широкая дорога внезапно стала уже, и я чувствую тепло его тела даже через одежду. Мне жжет предплечье в том месте, где он прижимается ко мне.
– Не жалей их, они бессмертные. – Толкает меня Дин.
А я, подавшись в сторону, снова возвращаюсь обратно – так, будто нас приклеили друг к другу.
– Хотелось бы и мне быть бессмертной. – Задумчиво глядя вдаль, произношу я. – А так два варианта: либо мы с тобой сгинем при перемещении, либо я вернусь в свой мир, где мать вечно ссорится с отчимом, где нет в живых моего отца, и где я – невидимка для одноклассников. Один другого не лучше.
– Ты не невидимка. – Серьезно говорит Дин.
Он останавливается у лотка и поворачивается ко мне. Мне тоже приходится остановиться. Мы замираем, пронзительно глядя друг другу в глаза.
– И никогда не была невидимкой для меня. – Качает головой Дин. – Никогда.
– Ты же ненавидишь меня. – Произношу я тихо.
– Нет. – Заверяет он.
– Мы с тобой оба ненавидим друг друга. – Надтреснуто говорю я.
– И ты все еще веришь в это? – Усмехается Дин.
Он наклоняется, и мое сердце замирает. Пропускает сразу несколько ударов. Испуганно жмется к ребрам.
Но Дин всего лишь хищно набрасывается на мое мороженое: откусывает огромный кусок и облизывает перепачканные шоколадом губы.
– М-ням!
Вот ведь.
И мы продолжаем смотреть друг на друга, молча. Но как только я позволяю себе улыбнуться, мы слышим крик Марка:
– Да-да-да-да! Я – монстр! Сегодня мой день!
Обернувшись, я вижу, что он пляшет возле лотка, а хохочущей и смущенной Мартине продавец выдает большого плюшевого медведя.
– Бедные уточки! – Сокрушается Дин. – Надеюсь, они полегли не зря!
А потом мы несемся в фото-будку, где фотографируемся впятером (даже вшестером, если считать медведя) – и это сложно, я вам скажу. На половине снимков мое лицо выглядит так, будто меня прищемило дверью, или расплющило катком. А на остальных я смеюсь вместе с ребятами, залезающими друг другу буквально на головы, чтобы попасть в кадр, и выгляжу еще глупее.
Забрав и спрятав фотографии в карман, я догоняю остальных. Мне хочется сохранить снимки – хотя бы, для других Люси и Дина. И пусть воспоминания этого дня не их воспоминания, но они останутся в памяти этой вселенной.
– Может, посмотрим фильм? – Предлагает Марк, когда мы проходим мимо небольшого кинотеатра.
Бьюсь об заклад, он хочет затащить Мартину в темноту – на ряды для поцелуев. С ней вряд ли сработает такая напористость, но сегодня я на стороне Марка – пусть этому забавному и доброму парню повезет.
– Я за! – вызывается Якоб. – Обожаю попкорн! Возьмем большое ведро? К тому же, кажется, собирается дождь.
В небе опять гремит, и Дин, взглянув вверх, качает головой:
– А мы с Люси, пожалуй, поедем домой, у нас есть кое-какие дела.
– Знаю я ваши дела! – Ржет Якоб, ударяя его ребром ладони в живот. – Опять будете обжиматься!
– Ох… – Стискивает зубы Дин.
– Что? Больно? – Тревожусь я, склоняясь к нему.
– Пару дней, и пройдет. – Уверяет Дин.
– Ну, так что? Вы с нами? – Торопит нас Марк. – Судя по афише, через пять минут сеанс.
– Нет, мы – пас. Счастливого просмотра!
– Пока, ребята! – Прощаюсь я. – Пока, Мартина!
Она кивает в ответ, и мне на душе становится теплее.
– Всегда считал ее странной, – говорит Дин, когда мы уже удаляемся вдоль аллеи к выходу. – А она ничего так. Милая.
– Мартина лучше всех. – С улыбкой говорю я.
– О, нет. – Остановившись, произносит Дин. И стирает большую каплю, упавшую на нос. – Дождь.
На меня тоже падает несколько капель.
– Бежим! – Кричу я.
И тут на парк обрушивается настоящий ливень. Мы несемся по аллее, а капли врезаются в наши головы, спины, плечи, больно царапают лица и обжигают кожу.
– Машина там! – Хохочет Дин.
– Нет, там! – Тяну его в другую сторону на стоянке.
Мы подбегаем
