Мария Воронова - Рандеву на границе дождя
– О, именно что гениальный! Там, похоже, манька-величка в полный рост. Ну да ничего, не таких обламывали.
Он достал свою докторскую и неожиданно увлекся. Руслан помнил, что писал ее словно из-под палки, неимоверными усилиями заставляя себя работать, и думал только о том, сойдет это для Ученого совета или нет. Поэтому собственная диссертация не показалась ему шедевром научной мысли, скорее наоборот, сейчас он ясно видел недостатки и недочеты и, пробегая глазами фактический материал, вдруг находил не замеченные им прежде закономерности, которые можно попробовать доказать.
Он полез в компьютер. Ура, все файлы на месте, сложенные в одну папочку, которую Руслан в свое время поклялся никогда не открывать, но и удалить не решился.
Первичные данные на месте, мозг тоже вроде бы набирает обороты, так вперед! На материале серой диссертации можно сделать вполне приличную монографию, кое до чего додуматься самому и обязательно проконсультироваться с Милой, вот у кого голова – дом советов!
Руслан до такой степени погрузился в работу, что не заметил, как прошел день, и очнулся только, когда Макс позвал его ужинать.
По не высказанному вслух молчаливому соглашению Макс с Христиной старались не встречаться после того злополучного танго. Макс не знал, хорошо это или плохо, но терпеливо дожидался официального развода.
В назначенный день он, волнуясь, сходил в ЗАГС, встретил там веселую и красивую жену, теперь уже бывшую, получил свидетельство о разводе и простился с Алиной вполне по-дружески.
Она сказала, что провела с ним несколько счастливых лет, но теперь надо двигаться дальше, что она и намерена делать.
Макс пожелал счастливого пути, вышло немного саркастически, но Алина, к счастью, не уловила, а миролюбиво простилась, заметив, что если вдруг найдет кое-что из его вещей, то пришлет на адрес Волчеткиных.
Он полагал, что такое зрелое поведение вызвано сознанием собственной принадлежности к элите, а поскольку в высших сферах считается дурным тоном скандалить и выяснять отношения, то она решила действовать в соответствии с этикетом.
Ну да бог с ней! Макс сам удивился, насколько мало это его волнует и как хочется думать, что подобное дружелюбие вызвано равнодушием к нему, а не является маской страдающей женщины, которую он вероломно бросил.
Остаток дня он бродил по улицам, привыкая к свободе, к странному ощущению, что больше никому ничего не должен и может поступать, как заблагорассудится.
Благорассудилось ему отправиться прямиком к Христине, но Макс испугался. Он доехал до ее станции метро, прошел знакомой дорогой к дому девушки, немножко покачался на детских качелях, тревожно озираясь по сторонам. Вдруг она почувствует, что он здесь ждет ее, и выйдет?
Но по хмурому двору сновали только припозднившиеся мамочки с колясками и с детьми в комбинезонах, напоминающими маленьких космонавтов, да начинали выходить собачники…
В своем нелепом дозоре Макс замерз, как черт, и, отогреваясь в ванной, вдруг сообразил, что его робость – всего лишь желание «красиво обставиться».
Чтобы не получилось так, будто он, получив развод, побежал со всех ног к другой женщине, а чтобы сначала пострадал и помучился, как истинный интеллигент, без моральных терзаний и самоанализа не способный и шагу ступить.
Макс громко рассмеялся, так что Руслан спросил через дверь, не плохо ли там ему.
Как и собиралась, Христина устроилась на полставки санитаркой в реанимацию, отвергнув блестящие перспективы работы в операционной, коими ее соблазнял Ян Александрович. Поскольку с основной работы она уходить не планировала, то могла выходить или в будние дни с восьми вечера до восьми утра, или в субботу на сутки.
Осторожно и как бы невзначай вытянув у тети Ани график работы девушки, Макс поднялся в воскресенье ни свет ни заря, купил в единственном открытом цветочном ларьке букет каких-то неведомых цветов, показавшихся ему красивыми, и поехал встречать Христину с работы.
Оказавшись возле знакомой двери в реанимацию, Макс смутился. Слишком много чувств было пережито в этом заставленном цветами холле, вон даже еще противные красные цветы на китайской розе не увяли.
Вдруг сердце забилось быстро-быстро, его накрыла настоящая волна ужаса, когда Макс подумал, что все могло сложиться совсем иначе. Из этих дверей мог выйти врач и сказать профессионально сочувственным голосом, что сделали все возможное, но… И тетя Аня не пережила бы сына, Макс знал это точно.
Все могло быть иначе, окажись Руслан на пять сантиметров левее или правее в маршрутке, появись «скорая» на минуту позже, или Ян Александрович с этой приятной дамой Людмилой Эдуардовной взяли бы дежурство в другой день.
Один миг, один вершок отделяют нас от небытия, а мы живем так, будто целые парсеки.
Он оглянулся на звук открываемой двери и увидел Христину, незнакомую и какую-то новую в медицинской одежде. Костюм был очень простеньким, но чрезвычайно шел ей, особенно белоснежная шапочка, подчеркивавшая яркие краски лица.
Макс шагнул к ней и протянул цветы.
– Я хотел бы пригласить вас на завтрак, – сказал он чопорно.
Христина смешалась, опустила глаза, протянула руку за букетом, тут же опустила ее, но потом все-таки взяла цветы.
– Добре, я только переоденусь.
Хорошо знакомой дорогой они вышли на широкое мраморное крыльцо. Снег еще не выпадал, но утро выдалось морозное, асфальт и голые, уже без единого листа деревья покрылись инеем и искрились в лучах по-зимнему светлого солнца.
Под ногами хрустела замерзшая каша из сгнившей листвы, и казалось, город напрягся, съежился от холода и ждет, когда придет зима и накроет его пушистым снежным одеялом.
Христина поскользнулась на островке льда, и Макс решительно взял ее за локоть.
– Куда ж нам пойти? – Он был так рад ее видеть, так доволен из-за ее согласия с ним позавтракать, что плоховато соображал.
– А вон. – Она указала на сетевое кафе, вывеска которого призывно висела на соседнем доме.
Макс рассчитывал на более пафосное заведение, но сообразил, что после бессонной ночи девушке лучше подойдет непритязательное местечко с быстрым обслуживанием.
Они вошли в небольшой зал, темные стены которого тонули в полумраке, а грубоватые деревянные столы создавали какую-то средневековую романтику.
То, что надо, решил Макс, помогая девушке снять пальто.
Христина заказала латте, он – эспрессо, хотя с большим удовольствием выпил бы чего-нибудь молочного и сладкого, но надо создавать образ мужественного самца.
Есть оба не хотели, Христина от усталости, он – от волнения.
