Анджела Дрейк - Любовница
Джорджиана поцеловала Сола в щеку.
– Я ждала тебя завтра. Сегодня вторник. С тобой все в порядке, Сол?
Он сел на один из пышных диванов и вытянул длинные ноги.
– Извини, что нарушил твои планы. Я знаю, что для моих визитов отведена среда. Когда соберутся твои гости?
– Не раньше шести, но это не имеет значения. Почему бы тебе не остаться?
– Не стоит. – Он сдержанно улыбнулся.
– Не хочешь, чтобы кто-нибудь узнал, что ты тайно встречаешься с женой? – с усмешкой предположила она.
– Именно.
Тэра не имела представления о его регулярных визитах к Джорджиане, которые продолжались в течение последних пяти лет. Он никогда не произносил имя Джорджианы в присутствии Тары. В свою очередь Тэра и Алессандра были запретными темами в разговорах с женой. Он не знал, какие чувства сейчас испытывала Тэра к Джорджиане. Инцидент с похищением ребенка ушел в прошлое, но все же у Тэры должны были остаться неприятные воспоминания о том случае. Как бы то ни было, Сол предпочитал не думать об этом.
Маленький черный пудель Джорджианы выскочил из кухни и, пробежав на тонких лапах, пристроился к ноге Сола. Сол наклонился и слегка шлепнул его. Почувствовав, что ему не собираются уделять должного внимания, пудель отошел в угол комнаты.
Глядя на Джорджиану, Сол решил, что она выглядит сейчас более счастливой, чем когда-либо. К пятидесяти годам в ее облике появилась холеная ненавязчивая самоуверенность. Она была женщиной со средствами. И она все еще была красива. Она сохранила стройную фигуру, подчеркнутую ярко-голубым шелком изысканного творения модельера. Ее прическа тоже мало изменилась – длинные светлые волосы были перехвачены сзади бархатной лентой.
И она все еще оставалась миссис Сол Ксавьер. Сол знал, что она не переживет, если он лишит ее этого "титула".
Джорджиана проводила дни, находя удовольствие в светской жизни. Она ходила в гости и принимала гостей, постоянно бывала на художественных выставках и в последнее время достигла больших успехов в игре в бридж.
Хотя она жила одна, пудель не давал ей скучать. Кроме того, она часто меняла прислугу. Последний слуга, Тулио, жгучий темноволосый красавец, обладал способностью чутко откликаться на каждое желание и требование хозяйки и был, очевидно, идеальным слугой и компаньоном.
В глазах Сола сочетание заботы доктора Дейнмана и периодическое посещение частной клиники на севере Англии восстановило душевное здоровье Джорджианы, вернув ее к тому состоянию, в котором она пребывала до крушения их брачного союза. Сол предполагал, что она ведет изысканно-целомудренную жизнь. Он понимал, что окружающие могут видеть в ней лишь красивую, но пустую внутри оболочку. Но, по крайней мере, в повседневной жизни она вела себя совершенно нормально. Он мог не упрекать себя в том, что сломал ее жизнь.
– У меня есть отличное шампанское – твое любимое, "Болинжер" 1976 года, – сказала Джорджиана. – Тулио откроет бутылку.
Она отдала слуге распоряжение.
– Мы с Элфридой собираемся в круиз, – сообщила Джорджиана, обеспокоенная молчанием. – По Карибскому морю.
– Надеюсь, ты выяснила, какой там климат в это время года. Там может быть очень сыро.
– Разумеется, мы все выяснили. И тебе надо подумать об отпуске. Ты уже давно не отдыхал.
– Я трудоголик – один из вымирающего племени, – резко произнес Сол, глядя на пузырьки газа, поднимающиеся в бокале.
– Да, мой дорогой. Те, кто приходят сейчас, – лишь жалкие подражатели.
– Мартышки, пляшущие под шарманку, – сквозь зубы процедил Сол. – Все время стремятся подстраховать себя в администрации оркестров. Лебезят перед каждой самодовольной дрессированной примадонной.
– Совершенно верно, – согласилась Джорджиана, ни на секунду не усомнившись в его словах.
– Идиоты, сборище идиотов, – проворчал он. – С меня достаточно.
Гнев кипел внутри него, когда он думал об инструменталистах, требующих все больше власти в выборе программы и исполнителей, певцах, которые считают, что они лучше знают, как интерпретировать великие оперные роли. Не говоря уж о постоянных стычках с администраторами!
Даже его дочь не хочет его слушать. Предпочитает ему лошадиную морду.
– Я ушел сегодня с репетиции "Летучего голландца", – небрежно сказал он. – И не собираюсь возвращаться. Они и без меня обойдутся.
Джорджиана в ужасе уставилась на него.
– Это невозможно!
Он сжал губы.
– Пусть попробуют.
– Но как? Кто?
– Вероятно, Тэра заменит меня. – Сол натянуто улыбнулся. – Она вполне может справиться.
В конце концов, я все подготовил, подумал он. Все, что от нее требуется – это нажать на кнопку старта. Он грустно улыбнулся, вспоминая прошедшие годы и юную Тэру – свою пышнотелую фею, своего непокорного эльфа. А теперь она была стройной, элегантной тридцатилетней женщиной, сдержанной и уравновешенной. Она уверенно находила свой путь в мире музыки. Дирижирование – нелегкое поле деятельности для женщины, но Тэра смогла бы достойно проявить себя на нем, он был уверен в этом.
Джорджиана была потрясена. Мало того что Сол произнес имя Тэры – хотя это само по себе было довольно неприятно. Но мысль о том, что молодая женщина может узурпировать роль Сола, была поистине ужасна. Для Джорджианы Сол был настоящим императором в мире музыки. Богом. Не заработав в своей жизни ни пенни, живя за счет богатства, созданного мужчинами, Джорджиана принадлежала к тому типу женщин, которые готовы до последнего защищать первородное превосходство мужчин.
– Какое это имеет значение? – воскликнул Сол, неожиданно почувствовав глубокую усталость.
Что, вообще, имеет значение?
– Возможно, она и справится, – запротестовала Джорджиана. – Но она никогда не будет стоять в одном ряду с тобой. Ты великий Маэстро. Король всех маэстро, – торжественно заключила она.
Сол рассмеялся.
– Спасибо тебе. Но я боюсь, твой голос останется в одиночестве!
Он встал, собравшись уходить. В зеркальных стенах прихожей ряд уходящих в бесконечность многократных отражений Джорджианы смотрел на бесконечные отражения Ксавьера. Взглянув на стоящую перед ним во плоти и крови женщину, он задумался о том, как долго еще продержится ее красота. Она выглядела поразительно молодо. Казалось, невидимые руки времени, которые так безжалостно прочерчивают свои линии, не коснулись ее кожи.
Сол наклонился и легко поцеловал ее рот, с удивлением отметив, что эти упругие розовые пухлые губы не проявили в ответ никаких эмоций.
Он бесцельно бродил по лондонским улицам, отбросив гнет настоящего. Злость и гнев утихли. Как будто какая-то тугая внутренняя струна натянулась и порвалась. У него возникло ощущение, что его видение мира слегка исказилось, ослабив способность четко анализировать происходящее. Он казался себе зрителем, смотрящим вниз с большой высоты: все выглядело расплывчатым и туманным. Пугающее чувство одиночества охватило его.
