Элис Хоффман - Дитя фортуны
Когда Лайла узнала историю Хэнни, то сперва растерялась. Все это было так ужасно, что любые утешения теряли смысл. Но Хэнни держалась так отстраненно, точно рассказывала не о себе, а о ком-то другом. Подозвав официантку, Хэнни заказала тосты и джем, но, когда заказ принесли, к джему даже не притронулась, лишь намазала на хлеб немного масла. Все ее движения говорили о том, что рассказывать о своем горе она больше не в состоянии, ибо как можно выразить словами то, что так долго носишь в своей душе?
Лайла знала, что иногда бывает невозможно объяснить самые простые вещи: например, как можно жить дальше, если ты потерял ребенка; почему чистое и ясное голубое небо ранним утром может вызвать слезы; как женщина может стоять у окна и смотреть на мужа, который пилит дрова, и в этот момент не желать ничего, кроме одного: взгляда любимого мужа, который видит ее за занавеской, и в ответ машет рукой.
На двенадцатый день у Рей начались схватки. Казалось, через ее живот и спину кто-то протянул раскаленную проволоку и начал ее сжимать. Рей пила травяной чай и читала журналы. Беспокоить Лайлу и Ричарда ей не хотелось, поскольку она считала, что у нее просто разболелась спина. Но схватки участились, и, когда интервал между ними сократился до пяти минут, Рей поняла, что пора. Она позвонила врачу, собираясь немедленно выехать в больницу, но врач велел ей позвонить, когда между схватками будет проходить не более двух минут.
В течение дня ничего не изменилось, и Рей немного успокоилась. Она достала швабру и вымыла пол в кухне, потом вывела собаку и смотрела, как та гоняется за птицами. Все это Рей делала в перерывах между схватками, воспринимая их как некую данность, с которой ей придется жить всю оставшуюся жизнь. Но вдруг все изменилось. Схватки повторялись каждые пять минут, но теперь что-то жгло ее тело, как раскаленное железо. Рей встала под холодный душ, но жар не проходил. Тогда она открыла все окна в доме, а когда высунулась в окно на кухне, чтобы глотнуть свежего воздуха, увидела небольшой грузовик, припаркованный у тротуара.
Накинув платье, Рей схватила собаку за ошейник и потащила ее к двери. Всю неделю Рей не покидало чувство, что Джессап здесь, рядом, всю ночь стоит возле ее дома, так как знает, что ночью она не выходит. Зато теперь он попался. Джессап сидел за рулем и что-то жевал, доставая еду из пакета с надписью «Макдоналдс». Рей постучала в боковое стекло. Он оторвался от гамбургера и взглянул на нее. Ему явно хотелось вставить ключ в зажигание и что есть сил надавить на газ. Рей снова постучала, и Джессап, немного подумав, опустил стекло.
— Я знала, что ты околачиваешься где-то рядом, — торжествующе заявила Рей, наклонившись к окну.
— Я не околачиваюсь, — возразил Джессап. — Просто в настоящий момент у меня нет адреса. Только и всего.
— Значит, ты просто ставил здесь машину, — сказала Рей.
— Вот именно, — подтвердил Джессап.
— И что, из всех улиц Южной Калифорнии была свободна только моя? Да как ты смеешь стоять тут да еще жевать свой дурацкий гамбургер?! Как ты смеешь думать, что со мной можно так поступать?!
— Да ладно тебе, — попытался успокоить ее Джессап. — Я что, не имею права увидеть собственного ребенка?
— Ах, вот оно что, — съязвила Рей.
— Так ты мне его покажешь или нет? — спросил Джессап.
Рей стояла, положив руку на окно машины. И тут начались схватки, так что она судорожно вцепилась в край приспущенного стекла. Джессап наблюдал за домом уже семь дней, но поскольку делать это он мог в основном ночью, то сумел разглядеть очень немногое: зажженную лампочку, открытое окно, опущенные жалюзи. Теперь он видел только лицо Рей, ее пальцы, ее узкие плечи.
— Мальчик родился, да? — поинтересовался Джессап.
Рей отошла от грузовика, чтобы Джессап мог видеть ее фигуру.
— У меня еще никто не родился, но, когда это случится, я пошлю тебе телеграмму, — сказала, уходя, она и бросила через плечо: — Если, конечно, к тому времени у тебя будет адрес.
Услышав, как сзади хлопнула дверца машины, Рей ускорила шаг. Схватки стали сильнее. Теперь раскаленная проволока сжимала ее так крепко, что лишала возможности двигаться.
— Постой, нам нужно поговорить, — окликнул ее Джессап.
Рей хотела войти в дом, но не смогла. Медленно сосчитав до пяти, она сделала глубокий вдох, затем сосчитала снова. Когда к ней подбежал Джессап, она стояла, согнувшись пополам.
— Что с тобой? — спросил он.
Рей взяла его руку и положила на свой живот.
— Господи, боже мой! — воскликнул Джессап, отнимая руку. — Рей…
Он наклонился к ней. Она держалась за него, пока схватки не закончились. Потом он помог ей подняться и уже хотел было зайти вместе с ней в дом, но стоявшая в дверях собака залаяла, преградив ему путь.
— Убери эту псину, — потребовал Джессап.
Рей в это время искала в тумбочке старые часы с секундной стрелкой. Джессап попытался отпихнуть собаку ногой, но она залаяла еще яростнее.
— Убью, зараза! — рявкнул на собаку Джессап.
— Хватит! — одернула его Рей. Джессап и Лабрадор уставились на нее.
— Я же не знал, что ребенок еще не родился, — сказал Джессап.
Рей подошла к двери и взяла собаку за ошейник. Та глухо зарычала.
— Конечно, ты никогда ничего не знаешь, — ответила Рей, чувствуя в воздухе какую-то вибрацию. — Я хочу пить. Завари мне травяной чай.
— Ты хочешь, чтобы я приготовил тебе чай? — смутился Джессап.
— Думаю, ты справишься, — сказала Рей. — В конце концов, даже шимпанзе научили готовить чай: нужно всего лишь налить воды в чайник и включить газ.
Джессап отправился на кухню, и вскоре оттуда послышался звон посуды.
— Мята, — крикнула ему Рей, — лежит в верхнем ящике.
Рей опустилась в кресло и только сейчас заметила, что держит в руках собачий ошейник. От металла шел холодок, как от той металлической сетки, что отгораживала участок ее родителей от соседского. Когда вошел Джессап с чашкой чая, Рей только махнула рукой. Перерыв между схватками сократился до двух минут, последняя длилась не больше минуты. Джессап побледнел. Достаточно было взглянуть на его лицо, чтобы понять, как он испуган.
— Поехали, — предложил он. — Я отвезу тебя в больницу.
— Нужно дождаться следующей схватки, — возразила Рей. — Не хочу приехать в больницу, а потом возвращаться назад.
Джессап взглянул на часы и присел на краешек кровати, всматриваясь в лицо Рей.
— А ты наглец, — сказала она. — С чего ты взял, что я хочу тебя видеть?
Откуда-то снизу, со стороны спины, начал подниматься новый приступ боли.
— Уже началось? — спросил Джессап. — Можно засекать время?
