Анна Климова - Сердце странника

— Как вам нравились накрахмаленные и выглаженные наволочки, подчеркиваю — накрахмаленные и выглаженные! — но с дырами во всех местах? А? — хохотал Остерман, по-стариковски держа собеседника под руку. — И попробовали бы не сдать эту проштампованную тряпку кастелянше! О! Какой бы она вам закатила замечательный скандал!

— А репродукции с картин Айвазовского! — поддержал его воспоминания Старик. — Из десяти гостиниц они висели в семи.

— А отсутствие розеток не хотите?

— Неужели и вам в таких номерах приходилось бывать, дорогой мой? — умилился Старик.

— Разумеется! Исключительно из наивности и любопытства я пошел к заведующей, чтобы узнать насчет розеток, на что она мне заявила: «А шоб вы тунда кипятильники не сували!».

Оба оглушительно расхохотались.

— Боже, этот изумительный советский фольклор! — вздохнул Остерман. — И этот изумительный советский сервис! Накушались мы его в свое время вдосталь. В славные брежневские времена был я, уважаемый Богдан Сергеевич, снабженцем. Представляете, что такое, да? Весь Советский Союз вот этими ножками истоптал. Командировки, гостиницы, столовки, буфеты, сквозящие поездные тамбуры. Вся экзотика! Вся! Вот она у меня где! — провел он ребром ладони себе по горлу. — А здешние гостиницы слегка залакировали косметическим ремонтом свою убогость и полагают себя европейскими отелями. Лицемерие!

— Совершенно с вами согласен, любезный Геннадий Маркович, — со счастливым видом поддакнул Старик.

— В связи с таким положением мне ничего не оставалось, как снять этот домик. Хотя денег с меня содрали, доложу я вам… Вот скажите мне, когда эти нынешние советские капиталисты научатся толково вести дела, а не выдирать каждую денежную единицу наглым нахрапом? Как на азиатском базаре, ей-богу! Заломить цену в три раза и упорно ждать, когда кто-то сможет заплатить. Вот вам пример. Зашел я тут в один салон светильников. Как, бишь, его?.. А! «Сиреневая луна», вот. Хотел дочери подарок сделать. Боже! По ценам они дадут сто очков вперед любому самому дорогому дизайнерскому магазину на Пикадилли. И это в стране со средним годовым доходом в 1200 долларов на человека! Смешно и глупо так вести бизнес. Остается только удивляться, как они до сих пор не вылетели в трубу.

— Да, да, невозможная страна, невозможные люди, — кивал Старик. — Лишь бы побольше урвать и поменьше вкладывать. А ведь инвестиции — основной двигатель экономики. Нет инвестиций, значит, нет развития. Если нет развития, то остается базарная кустарщина и сиюминутная выгода. Молодежь не смотрит в будущее, вот что печально. Как сказал Вордсворт: «Что есть юность? Вздымающаяся волна. Позади ветер, впереди скалы».

— Именно, именно! А какие времена были у нас, Богдан Сергеевич! У нас все тайком, все ползком, все с оглядкой. Тут тебе и КГБ, и ОБХСС, и КПСС. Это ж какие чудеса смекалки нам надо было проявлять, чтобы лавировать между этими всевидящими монстрами! Потому мы и выжили. И будем жить!

Гена Остерман и Старик с умилением взглянули друг на друга, словно два представителя старого, отжившего, но тем не менее близкого и понятного им мира.

Несмотря на поток воспоминаний и ностальгических откровений, оба пристально наблюдали друг за другом. Остерман, которому крупная компания поручила курировать деятельность своих восточных филиалов, нюхом чуял в Старике крепкого, хитрого и опасного противника. Обратись к нему менеджеры «ИТФ Компьютере Лимитед» в самом начале, он настоятельно порекомендовал бы им не связываться с таким субъектом. Впрочем, и у самой компании не все шло благополучно, если она решилась на такое рискованное сотрудничество. Но это обстоятельство уже не касалось Остермана. Компания являлась его клиентом, и он должен был отстаивать ее интересы. В Богдане же Сергеевиче Остерман усматривал, хоть и неясную пока, но все же угрозу этим интересам. Особенно в последнее время, когда Остерман почувствовал повышенную о себе заботу со стороны Богдана Сергеевича. Что-то определенно-неопределенное происходило с этими его странными фирмочками. Опыт ловкача наводил на мысль о ловкости других. Один иллюзионист почти всегда может догадаться о секретах другого иллюзиониста, потому что принципы у них почти всегда одни и те же. Но разгадать, какой именно фокус прятался в рукаве Богдана Сергеевича, он пока не мог.

— Что ни говорите, раньше было интереснее. Азартнее, что ли, — говорил Старик.

— Ну, скажу я вам, азарта и теперь хватает. Главное — не упустить ничего из виду. Держать, так сказать, нос по ветру, — поднял палец Остерман.

— Это верно.

— А если не держать нос по ветру, того и гляди, облапошат, обчистят да так ни с чем и оставят. Ушлый сейчас народец. Особенно на просторах бывшего «великого и могучего», — Остерман, хитро взглянул на Старика, потом вдруг посерьезнел и прищурился. — Могу ли я спросить у вас кое о чем, дражайший Богдан Сергеевич?

— Разумеется, Геннадий Маркович.

— Скажите мне, к чему тут все эти молодые люди, которые приехали с вами и вот уже 20 минут с умными видом изучают заборы? Что случилось?

— Открою вам тайну, многоуважаемый Геннадий Маркович, — ни на секунду не смутившись, ответил Старик, нежно притянув собеседника за пуговицу пальто к себе. — Все дело в журналистах.

— В журналистах?

— Да. Мне стало известно, что в Минск прибыли две съемочные группы от российских телеканалов. Они намерены сделать репортаж об этом приеме.

— Что вы говорите?! — притворно ужаснулся Остерман, теперь уже окончательно уверившись в том, что в нынешнем деле появились темные подводные течения. — И чем же моя скромная персона заинтересовала российских журналистов?

— Не в обиду будь сказано, но их интересуете не вы, Геннадий Маркович, а посол.

— Посол Соединенного Королевства вряд ли посетит наш маленький семейный праздник. У нас будут только секретари посольства с детьми.

— Кто-то распустил слух, что он приедет.

— Какая наглость! — возмутился Остерман.

— Сами понимаете, насколько нежелательно внимание журналистов к вашему здесь пребыванию. Поэтому я взял на себя смелость нанять людей, которые оградили бы вас от назойливого любопытства пишущей и снимающей братии, которая черт знает что наплетет в своих репортажиках.

— Может, было бы лучше пригласить их и объяснить, что это просто семейное мероприятие и посол по своему статусу не может присутствовать на нем? — осторожно предложил Геннадий Маркович, следя за реакцией Старика.

— Ни в коем случае! — в ужасе взмахнул руками тот. — Стоит им сказать только одно слово «нельзя», как они из вредности начнут копаться в причинах отказа. Боже сохрани! Самое действенное средство — держать их на расстоянии и полностью игнорировать.