Ева Модиньяни - Корсар и роза
— Стало быть, это правда! — воскликнула она, загораясь гневом.
— Что правда?
— Что ты влюблен в замужнюю женщину.
— Да, — признался он, склонив голову.
— А ведь я просто наугад сказала! — изумленно ахнула мать.
— Ну вот, теперь вы знаете наверняка. И ради бога, мама, не делайте из этого трагедию.
— Я знаю, это графиня!
— Ну, раз уж вы хотите знать все, признаюсь вам, что графиня — это всего лишь развлечение. И меня она не волнует.
— Тогда кто это? Я ее знаю?
— Мама, вы себя ведете как ревнивая жена, — улыбнулся Спартак.
— Да, я ревную. А что тут такого? Я родила хорошего, здорового сына. Ты умный, образованный, у тебя есть будущее, я не могу спокойно смотреть, как ты погибаешь из-за какой-то… — Тут голос изменил ей, и она сокрушенно покачала головой.
— Мама, я вовсе не собираюсь погибать. У меня столько дел, что просто времени нет думать о женщинах, о женитьбе, о семье. К тому же семья у меня уже есть: вы, папа и Миранда.
Женщина облегченно перевела дух.
— Молодой человек должен жениться и завести детей. Кругом полно хорошеньких девушек, добродетельных и с хорошим приданым. И если твой отец узнает, что ты бегаешь за какой-то вертихвосткой, неудачно вышедшей замуж…
— Вы, мама, так ничего и не поняли, — безнадежно вздохнул Спартак. — Та, которую я хотел бы взять в жены, никогда не показывается мне на глаза. Она бегает от меня как от огня. Она верна своему мужу. И все же я люблю ее. Я ничего не могу с этим поделать. Не могу ее разлюбить. И никогда не смогу, сколько бы ни старался. Неужели я должен быть проклят за это?
— Тогда я помолюсь господу, чтобы он помог тебе избавиться от наваждения и выбросить ее из головы. И кроме того, я бы тебе советовала принять приглашение графа. В его доме ты встретишься с важными людьми, они могут быть тебе полезны, — заключила мать.
На следующее утро Спартак поехал в Болонью и после занятий в университете отправился на улицу д'Адзельо в самый дорогой магазин мужской одежды. Там он купил костюм из английской шерсти, поплиновую рубашку, шелковый галстук, носки, туфли и шляпу. К этому он добавил белый шелковый шарф и серое пальто.
Он даже решил сразу надеть все это, чтобы обносить новое, непривычное для него платье.
Не так давно Спартак купил автомобиль, подержанную «Ланчию», которую держал в гараже на проспекте Независимости, все еще не решаясь показаться на машине в Луго. Появившись на машине, он немедленно оказался бы в центре всеобщего внимания, в то время как ему хотелось оставаться в тени.
Поэтому он отправился домой, как обычно, на местной электричке со всеми остановками. В Форли, выглянув в окно, Спартак заметил на перроне, среди людей, садившихся в поезд, Антонио Мизерокки. В последний раз он говорил с Тоньино в конце февраля, когда подвозил его в больницу к Маддалене. Ту встречу никак нельзя было назвать дружеской, и теперь Спартак предпочел избежать новой. Он поднялся, быстро пересек вагон и вышел с противоположной стороны, решив, что уедет следующим поездом. Он стыдился самого себя, ему было противно вот так, по-воровски, прятаться, ведь он ни в чем не мог себя упрекнуть, разве что в любви к жене друга, но об этом его друг уже и так был наслышан.
Выйдя из здания вокзала, Спартак, чтобы скоротать время, решил прогуляться вдоль бульвара.
Он услыхал за спиной гудок автомобиля и, обернувшись, узнал сидевшего за рулем Серджо Капорали, управляющего графа Сфорцы. Тот, поравнявшись со Спартаком, остановил машину.
— Куда путь держите? — спросил Серджо, высунув голову из открытого окошка.
— Просто гуляю, жду поезда, — ответил Спартак, подходя к машине.
— Ну, тогда садитесь. Подвезу вас в Луго.
Спартак сел на переднее сиденье рядом с ним.
— На свадьбе гуляли? — с усмешкой осведомился управляющий.
— Я был в Болонье по обычным делам.
— По вашему виду этого не скажешь. Вы прямо как из-под венца.
— Я вам кажусь смешным? — встревожился Спартак.
— Этого я не говорил. Но, дорогой мой Рангони, мы же с вами люди деревенские, наше платье — вязаная куртка, вельветовые штаны и сапоги.
Спартак подумал, что управляющий прав. Ему и в самом деле было не по себе в новой одежде.
— Как идут дела в Равенне? — спросил Серджо, имея в виду пеньковую фабрику.
— Грех жаловаться, но могли бы идти и лучше. Так ведь всегда говорят, верно? — улыбнулся молодой человек.
— Вы не слишком-то откровенны. Но молва впереди вас бежит: все знают, что дела у вас идут отлично, — заметил управляющий. — Однако я на вас в обиде: вот уже сколько времени вы к нам в усадьбу носа не показываете. С чего бы это?
Спартак, разумеется, не мог признаться ему, что избегает встреч с Маддаленой и Тоньино, и поэтому решил соврать.
— Я стараюсь расширить круг своих клиентов. С вами у меня проблем нет. Если хотите сделать заказ, вам стоит всего лишь позвонить, — ответил он.
— Так-то оно так, но я хотел бы с вами встретиться, чтобы поговорить о деле другого рода. Даже сам не знаю, с чего начать разговор, — неуверенно проговорил Серджо.
— В чем дело? — нахмурился Спартак.
— В контору приходила эта… учительница… Ну, словом, ваша знакомая.
— Альберта?
— Вот-вот. Она вас искала.
— Она не сказала, чего ей надо? — Спартак за последнее время совершенно позабыл о ней.
— Нет, не сказала. Мне она показалась очень печальной. Хотела с вами поговорить.
Глава 15
Это было настоящее бальное платье до самого пола, воздушное, невесомое, сшитое из тончайшего газа светло-табачного цвета с рисунком в виде букетов алых маков и золотистых пшеничных колосьев. Юбка состояла из шести отдельных слоев, каждый из них был окрашен по-своему и вносил свой оттенок в общую гамму. Одетта заказала его в Милане, в ателье «Вентура», где имелся специальный манекен, сделанный по ее меркам. Таким образом она могла шить себе гардероб без примерок. Как только посылка была получена, она потребовала, чтобы Лена немедленно помогла ей примерить обновку.
— Ну, как оно сидит? — спросила Одетта, возбужденная, как ребенок.
— Как нарисованное, госпожа графиня, — от всего сердца заверила ее Лена.
Ей в жизни не доводилось видеть более прекрасного наряда.
Одетта вертелась перед зеркалом, любуясь собой.
— А тебе не хотелось бы его примерить? — спросила она, словно искушая Лену.
— Я бы ни за что не посмела, — потупилась та.
— Похвальный ответ. Встречаются и такие горничные, что тайком примеряют господские наряды, и я тебя уверяю, это ужасно неприятно для хозяйки. Хотя я их, бедняжек, пожалуй, могу понять. Быть может, и я на их месте делала бы то же самое. Кто знает! — не слишком искренне вздохнула Одетта.
