Елена Колина - Барышня и хулиган
«Я расскажу Алке про Игорька, и, если она меня не осудит, значит, мне можно его любить!» — по-детски загадала Даша.
Она не была здесь несколько месяцев и заметила, что квартира выглядела странно погранично. На фоне полуоборвавшихся, свисающих со стены обоев расположились новая мягкая мебель, дорогой телевизор и коробка с пылесосом, на которой валялся радиотелефон. В кухне на табуретках и колченогом столе примостилась частично не распакованная кухонная техника. И комната, и кухня были завалены коробками.
— Ты что, ремонт делаешь? И откуда вся эта роскошь? — Она махнула рукой в сторону блестящего черной кожей дивана.
— Вот, мебель новая, и все остальное!
— Здорово! А почему ты мне не рассказывала, что вы столько всего купили? — удивилась Даша.
— Миша случайно заработал много денег, — уклончиво ответила Алка. Существовала какая.то часть Мишиной жизни, в которую она не посвящала Дашу.
«Может, она считает, что их приобретения покажутся мне незначительными», — с грустью подумала Даша. Она не любила Мишу, считая его причиной Алкиной неправильной жизни, и не верила в Мишину способность заработать, не столкнувшись тут же с какой-либо неприятностью. Неприятности летели к бедному Мише как бабочки к огню, он вечно попадал в аварии, в которых, по его словам, не был виноват, но должен был выплачивать ущерб, и они с Алкой постоянно отдавали долги.
— Представляешь, только начали делать ремонт, — Алка показала полоску наклеенных в углу новых обоев, — и кто-то в него опять въехал. Пришлось остановить. Теперь с каждой зарплаты покупаем по рулончику обоев и наклеиваем потихоньку!
Даша потрогала кожаную обивку нового дивана и сказала:
— Послушай, но у тебя тут ужасно все дорогое. — Она обвела взглядом стойку с видеомагнитофоном и телевизором с огромным экраном, отражавшим разрушенную комнату. — Может, не нужно было покупать все это, а лучше отложить деньги на обмен квартиры? Пусть здесь где-нибудь, но все-таки двухкомнатная…
— Нам хотелось кожаную мебель… и телевизор большой, ну а остальное уже заодно купили! А квартиру потом когда-нибудь, все равно сразу бы не хватило, — отмахнулась Алка и направилась на кухню. — Будем чай пить?
Даша осуждающе покачала головой. «По-моему, отдельная комната для Тяпы важнее всех этих дорогих вещей, бессмысленно громоздящихся в однокомнатной квартире, — думала она. — Тяпа в этом году в школу пойдет, где она будет уроки делать? И вообще, что же, они так и будут жить с ней в одной комнате?»
В прошлом году Тяпа проснулась ночью и, вдруг заплакав на своей тахте напротив Алкиного дивана, громко попросила:
— Папа, не бей маму!
Алка тогда радовалась, что Тяпа еще не понимает, что такое половой акт. После этого случая она ставила на ночь перед Тяпиной постелью два стула и вешала на них покрывало. Теперь она всегда раздраженно одергивала бедного Мишу, не позволяя расслабиться ни ему, ни себе и настороженно прислушиваясь, крепко ли спит ребенок.
— Как у тебя в школе, как ваша Ирина Санна? — спросила Даша, усаживаясь у окна.
Ирина Санна, Алкина ненавистная директриса, властвовала в школе последние двадцать лет и категорически не желала замечать никаких изменений в окружающей жизни. На педсоветах она клеймила позором учительниц, приходящих в школу в брюках, а главное, не понимала, что за мизерную зарплату учителя отдаленной районной школы не собирались относиться к своим обязанностям хоть сколько-нибудь серьезно.
У директрисы имелась отдельная причина для ненависти к каждому члену педагогического коллектива. Алку она ненавидела за ее отказ брать классное руководство. Ирина Санна давно мечтала уволить ее, но в начале года, когда между ними разыгрывались очередные баталии, найти учителя химии было невозможно, так что на следующий год все повторялось заново — Алкин отказ, злоба Ирины Санны и придирки к Алке в течение года.
— Ты представляешь, за классное руководство доплачивают тридцать рублей! Государство хочет мне подать на килограмм хороших конфет! — возмущалась Алка. — Я же не сумасшедшая возиться с тридцатью придурками за такие деньги!
— Алка, а есть у вас учителя, которым нравится в школе работать?
— Ну, есть парочка. Они даже, как в советские времена, в походы с ребятами ходят, представляешь! Молодцы, конечно! А я… если бы ты знала, как меня трясет в воскресенье вечером, оттого что завтра я опять войду в класс… Особенно девятый «Б» ненавижу!
— Тебе много раз предлагали пойти в фирму секретарем! Ты же не хочешь! То тебе далеко ездить, то зарплата не такая уж большая, а за нее надо целый день сидеть, то тебе летнего отпуска жалко.
Обе перекидывались репликами автоматически, такие разговоры повторялись между ними многократно и служили привычным ритуалом.
Обычно Алка жаловалась совершенно беззлобно, но сегодня в ее словах прозвучала досада:
— Тебе хорошо говорить, а Тяпа в этом году в школу пойдет, кто ее будет забирать? Ты или, может, Соня? Я не могу уйти из школы, так она хоть будет учиться у меня на глазах!
Даша вздохнула.
— А как же все остальные дети, чьи матери не работают в школе? Как они учатся?
— То все, — сказала Алка обиженно. — А то Тяпа!
Действительно ли у Алки нет иного выхода, кроме как оставаться в школе ненавистной самой себе училкой химии, отдать в эту дворовую школу Тяпу и поставить на себе жирный крест? Положиться на Галину Ивановну невозможно, да и живут они с Алексеем Петровичем в часе езды от дочери и внучки… Даша помотала головой от наплывающей на нее безысходности и тут же, встряхнувшись, обрадованно сказала:
— Алка, знаешь что? Если для тебя самое главное быть с Тяпой в одной школе… У тебя английский хороший, ты же с третьего курса ушла на вечерний… давай попробуем устроить тебя в английскую школу на Скороходова, я там завуча знаю, она мне точно не откажет! Давай, и Тяпу туда отдашь, будешь вместе с ней! Это же английская школа все.таки! И из своего района будешь выбираться, тоже хорошо! — Увидев Алкино лицо, Даша погасла и вяло закончила: — А хочешь, я у нас в фирме поговорю?
Она уже не раз уговаривала Алку: «Неужели боишься, язык же легко вспоминается! У тебя же было лучшее произношение в классе, помнишь?»
— Дашка, ты с ума сошла, на Скороходова так далеко ездить! — Она изумленно взглянула на Дашу. — Слушай, а правда смешно — ты закончила технический институт и преподаешь английский, а я поступала на иняз, а.дело кончилось химией! — Алка кружила по кухне, одновременно наливая чай и что.то помешивая в кастрюле. — И вообще я уж лучше тут. Тяпа такая болезненная, мы опять кашляли целый месяц, нам даже физиотерапию хотели прописать…
