Пробуждение Оливии - О’Роарк Элизабет
Уилл
Эрин сдалась, как только я рассказал ей, что Оливия в опасности, и через двадцать минут я уже был на пути в аэропорт. Я все еще не могу поверить, как далеко Джессика была готова зайти. Но в данный момент я сильнее всего изумлен: несмотря на то что мы с Оливией поссорились как раз перед этим, она была готова отказаться от всего ради меня.
Как только я найду ее, клянусь богом, я никогда, никогда не буду воспринимать ее как должное.
Я прилетаю в Лос-Анджелес около половины седьмого и сразу же направляюсь в квартиру брата Эрин. Дома я никого не застаю, поэтому просто жду. И жду. Когда наконец появляется Шон и обнаруживает меня на ступеньках, он выглядит почти до смешного испуганным.
– Привет, чувак, – осторожно говорит он. – У меня при себе ничего нет, если ты за этим. Я буду тусить сегодня вечером в «Авалоне».
– Я понятия не имею, о чем ты. Я ищу Оливию.
– О-о. – Он делает шаг назад, как будто думает, что я собираюсь ему врезать. Полагаю, я и впрямь сейчас выгляжу слегка неуравновешенно… – Сестра рассказывала мне о тебе. Мне не нужны неприятности. Она у меня даже не живет.
Я бы и над этим посмеялся, не будь я настолько взволнован. Видимо, Эрин предупредила Шона об отце Оливии, но все равно мозгам этого парня не помешало бы поработать. Я, конечно, не брился несколько дней, однако сомневаюсь, что выгляжу достаточно старым, чтобы иметь взрослую дочь.
– Я не ее отец, тупица, – вздыхаю я. – Я ее тренер.
– О, – Шон нервно смеется, – точно, похоже на правду. Она, наверное, на работе.
– У нее уже есть работа?
– «Уэт-н-уайлд», стрип-клуб на Пятой улице.
– Стрип-клуб? – Я сам не узнаю собственный голос.
– Тут меньше мили, – говорит он, как будто меня волнует расстояние, а не место.
Я ловлю такси и потираю лицо ладонями. Оливия в чужом городе, без гроша в кармане, в отчаянии – и это полностью моя вина. К тому же она даже не догадывается о моих чувствах… Я посылаю в небеса безмолвную молитву, чтобы все это поскорее закончилось, и ситуация не стала еще хуже.
Глава 65
Оливия
«Отлично, Оливия. Только ты могла потерять работу в первый же день».
Итак, сейчас почти десять вечера среды, у меня в кармане семьдесят долларов вместо двух с половиной тысяч, которые я рассчитывала получить после полного рабочего дня. И если я вызову такси, то потрачу еще десятку.
Ситуация – отстой, но я нисколько не жалею о том, что сделала. Не могу поверить, что этот засранец решил, что может лапать меня там и остаться безнаказанным. Возможно, отчасти моя ярость вызвана тем, насколько произвольно могут трактоваться правила. В каком мире мы живем, если Уиллу нельзя этого делать, зато совершенно незнакомому человеку можно?
Через какое-то время я начинаю идти. Здесь всего миля, но это чертовски длинная миля, когда ее нужно пройти одетой, как проститутка.
В Колорадо сейчас одиннадцать… Интересно, что делают Уилл и Дороти? Может быть, они все еще злятся на меня или, может, как раз начали чувствовать облегчение. Рано или поздно так и будет. Как же иначе? Бедный Уилл едва ли хоть раз выспался с тех пор как я появилась в команде.
Но я тоскую по ним. У меня пощипывает глаза и зрение становится размытым, когда я думаю о Уилле; о том, как он сидит на диване у Дороти в одиночестве и, должно быть, винит во всем себя – потому что такой уж Уилл. Я скучаю по нему. Скучаю по всему, что у нас с ним было, и по всему, чего у нас так и не произошло, и я почти уверена, что это никогда не изменится.
Вернувшись в квартиру Шона, я совершенно разбита. Не от ходьбы или долгого дня, а из-за моих душевных страданий. Я достаю из-под коврика ключи, которые он мне оставил, и захожу внутрь, скидываю туфли у кошачьего лотка и включаю свет.
– Привет, Оливия, – произносит голос.
Голос, который, как мне казалось, я уже и не помнила.
Я вся замираю. За исключением рук: они так сильно дрожат, что даже слышно, как звенят в них ключи от квартиры.
Это голос, который я слышала в каждом кошмаре.
Я хочу закричать, но издаю лишь странное жутковатое хрипение, которое вырывается из моего горла отдельными паническими всхлипами.
В моих кошмарах было нечто безликое, некая пустота, представляющая собой чистое зло, что-то бесчеловечное. А теперь это зло стоит передо мной – и я вспоминаю абсолютно все.
Я помню, что он сделал после того как мама велела мне спрятаться в шкафу. Я помню, как хрустнула ее рука, когда он вывернул ее, и помню звук вонзившегося в ее тело ножа, которым он обычно потрошил рыбу. Тогда я побежала к ней, бросилась между ними, и нож вонзился мне в спину… Я помню и это тоже.
Она закричала, чтобы я убегала, и я в панике вскочила с пола и побежала, зная, что он будет преследовать меня. Я бежала так быстро, как только могла, бежала до тех пор, пока мир не начал сужаться и в конце концов даже лунный свет исчез из моего поля зрения.
Я очнулась на кукурузном поле, липкая от крови, совсем одна. Именно тогда я и поняла, что он даже не гнался за мной и что я просто оставила свою мать умирать.
А теперь он наконец пришел за мной, тот монстр, что преследовал меня во снах. Он приближается ко мне и хватает за горло. Его руки держат меня нежно, почти ласково.
– Так, значит, ты ходила в полицию?
– Нет, – шепотом выдавливаю я.
Я не следую правилам – не оправдываться, не показывать страха, – однако просто ничего не могу с собой поделать. Его руки на моей шее сжимаются, совсем чуть-чуть.
– Но ты все-таки кому-то рассказала, правда?
Я хватаю отца за запястья и пытаюсь оторвать их от себя, однако моя сила не идет ни в какое сравнение с его.
– Пусти, – с шипением выдыхаю я. Но его руки еще крепче стискивают мое горло.
Я думаю о том, как он сворачивает шею Дейзи…
И шею Мэттью…
Я вырываюсь еще отчаяннее, и мне удается ослабить его хватку настолько, чтобы втянуть один глоток воздуха, а затем вытолкнуть его обратно – в самом громком крике, на который я способна.
Глава 66
Уилл
Я прихожу в стриптиз-клуб, приготовившись к худшему, но мне сообщают, что ее уволили за то, что она ударила клиента. Я улыбаюсь впервые с тех пор, как узнал о ее исчезновении.
«Узнаю свою девочку», – думаю я, выбегая обратно на улицу. Моего такси уже нет, поэтому я начинаю потихоньку бежать к дому Шона с рюкзаком вещей за спиной, который мне так и не представилось шанса где-то оставить.
Только я заворачиваю за угол у ее дома, как раздается крик – ее крик, – и я начинаю бежать уже со всех ног. Мое сердце едва не выпрыгивает из груди, когда я буквально взлетаю по лестнице и несусь по коридору.
Распахнув дверь, я вижу Оливию, безмолвно обмякшую в руках своего отца, который все еще держит ее за шею. Он начинает поворачиваться как раз в тот момент, когда мой кулак встречается с его лицом, рассекая щеку.
Они оба падают и так и остаются лежать на полу. Безжизненные.
Мою грудь сдавливает неимоверный груз. Накатывающий ужас просто… опустошает меня. В какой-то момент я, видимо, рухнул на колени, даже не осознавая этого, и уже прижимаю ее к себе. Она безвольно, неподвижно лежит у меня на руках.
– Нет, – выдавливаю я. – Нет, нет, нет…
Я так хочу, чтобы она вернулась – не эта оболочка, а сама Оливия, с ее острым языком, нахальством, осторожной улыбкой. Я так хочу все вернуть – все, что у меня было и что я принимал как должное, все плохое и все хорошее. Поэтому я кричу на нее, умоляю, зная, что уже слишком поздно и что в тот момент, когда я перестану кричать, мне придется признать это.
