Ненавидеть игрока - Ребекка Дженшак

— Красная дорожка действительно улучшила бы баскетбол. — Джейн улыбается. — Я в деле.

— Ты уверена? — Далия выглядит разочарованной моим решением.

Я фальшиво улыбаюсь ради них. — Абсолютно.

34

ГЭВИН

Я улыбаюсь изображению на телефоне. Вайолет держит плакат с надписью «Леонард #31». Он украшен цветами Вэлли и ярким блеском. Это было в пятницу перед игрой с «Орегоном».

Раньше я был мудаком и ранил ее чувства. Я знаю, что сделал. Я увидел это, как только сказал ей не приходить на игру. И подтвердил это тем, что с тех пор мы почти не общались.

Честно говоря, вчера у нас был плотный график, хотя у нас был выходной, и Вайолет, вероятно, лечила похмелье от того, что всю ночь гуляла с девочками.

У меня также была еще одна стычка с отцом. Он был на игре, а после решил прийти и поздравить. Взаимодействие длилось всего секунду, но этого оказалось достаточно, чтобы главной новостью вечера стало то, что мы, а не университет Вэлли, выиграли игру.

Вместо Ноя или одного из моих товарищей по команде, фотография которых красуется в верхнем заголовке, это я и он. И это такая ерунда.

Я кладу телефон в карман и беру со стойки баскетбольный мяч.

Сегодня гул волнения, проносящийся по арене, не похож ни на что другое. Тренеры и игроки, СМИ и болельщики. Тишины нет. И это хорошо, потому что каждый раз, когда становится слишком тихо, в моей голове снова крутится вся эта фигня с отцом, и мне кажется, что я сейчас взорвусь. Я продолжаю ждать, когда же он загонит меня в угол или на меня нападет репортер, который без предупреждения затянет его на интервью. Я устал устраивать шоу, хотя правда в том, что я не знаю своего отца и не могу понять, чего он от меня хочет.

Он не дал интервью без меня, что, наверное, меня радует. Честно говоря, я просто стараюсь не думать об этом слишком много. Я хочу потеряться в ритме ведения и отработанной легкости скатывания мяча с кончиков пальцев.

В баскетболе царит неопределенность. Лучшая команда не всегда побеждает. Это лучшая команда в любой вечер. Давление турнира способно создать маловероятных героев и расстроить лучших гигантов. Я не знаю, вернемся ли мы сюда в следующем году, поэтому хочу, чтобы каждая секунда была на счету.

Я сказал Вайолет, что это не важно, но правда в том, что это единственное, что сейчас важно. Это мое здравомыслие, и моя команда рассчитывает на меня, так что мне придется отбросить всю эту чушь.

Тренер приходит с кофе в руке примерно за тридцать минут до того, как нам пора идти в раздевалки.

Я подбрасываю мяч рядом с ним, и он наклоняет голову, показывая, что хочет со мной поговорить.

— Как ты себя чувствуешь? Нервничаешь?

— Немного, — признаюсь. — Размер и шум толпы в пятницу были очень сильными.

— Сегодня вечером будет еще хуже, — говорит он. — Я видел твоего отца. Кто-нибудь еще из друзей или родственников придет сегодня вечером?

— Я думаю, какие-то ребята из универа. Я не совсем уверен. Моя мама смотрит из Сент-Луиса. На следующей неделе они снова сыграют.

— Могу поспорить, что ее убивает то, что она не может быть здесь.

— Конечно.

— Когда ты выйдешь на разминку, быстро осмотри толпу. Покончи с этим, впитай это, позволь этому напугать тебя, а затем найди кого-нибудь из своих приятелей в толпе, дружелюбное лицо, все, что поможет. Когда ты перегружена игрой, ты знаешь, куда обратиться, чтобы вернуть себе спокойствие.

— Спасибо, тренер. — Я начинаю возвращаться на пол, но затем останавливаюсь и спрашиваю: — Вы скучаете по этому?

Его брови хмурятся.

Я кладу мяч в ладонь и протягиваю руку. — По этому. Игра в мяч. Нервы и предвкушение перед большой игрой. Все это.

Он медленно кивает, и улыбка преображает его лицо, как будто он растворяется в лучших воспоминаниях. — Для меня баскетбол был отдушиной. Это была семья. У меня были хорошие времена, и я не жалею ни об одной секунде времени и пота, которые оставил на корте, но нет. Эта работа дает мне столько же, сколько когда-либо давала игра. — Он отпивает кофе. — Кроме того, я был хорош, но НБА бы меня разжевала и выплюнула.

С моих губ срывается смешок. Я думаю, он скромен. Я видел фильмы. Он был великим игроком. — Наверное, со мной это тоже подействовало бы.

— Если ты в это веришь, то хорошо, что твоё мнение уже принято. — Его улыбка заставляет меня сказать, что я не так уверен в своем решении, как заставил всех поверить.

Я тяжело сглатываю. — Как бы то ни было, я рад, что вы оказались здесь.

— Спасибо, Гэвин. — Он кивает в сторону остальных парней, стреляющих вокруг, отпуская меня.

Когда через час мы выходим на корт для разминки, я делаю, как он посоветовал. Я поворачиваюсь по кругу, глядя на тысячи зрителей. Те нервы, которые были раньше, превращаются в адреналин. Боже, я обожаю эту игру. Мне нравится энергия, которая течет через меня, когда я выхожу в своей форме, это испытание моей концентрации и навыков, а также честность спорта. Для этого нужен настоящий талант и трудолюбие, не меньше. Нельзя расслабляться ни на секунду.

Я нахожу своего отца на том же месте, что и в прошлой игре: он сидит в секции напротив скамейки запасных. На нем футболка университета Вэлли, он сложил руки на коленях и встретился со мной взглядом. Кто-то рядом с ним протягивает ему бумагу и ручку, и он милостиво улыбается, подписывая это для них.

Вид его не наполняет меня тем спокойствием, о котором говорил Тренер, поэтому я продолжаю осматриваться, пока не нахожу Феликса и еще нескольких парней из футбольной команды. Их сиденья расположены высоко, но они выделяются раскрашенными лицами и ярко-желтыми футболками, на которых при совместном прочтении написано: «ВЭЛЛИ».

Я продолжаю искать, и