Безжалостный соперник - Л. Дж. Шэн
Бойцы. Кровожадные. Мы родились в разных обстоятельствах, но суть у нас была одна. Мы оба были готовы влезть в грязь ради того, что нам было дорого. Выпускали когти в любую секунду.
Вопрос был в том, насколько Арья все еще заботилась о своем отце? У меня не было возможности это узнать, и я не был настолько наивен, чтобы спросить ее напрямую.
Я возобновил свой быстрый шаг к ней. Она повернулась на каблуках, затем остановилась, увидев меня, ее зрачки расширились при моем появлении.
— Мне нужно идти, Нил. Держи меня в курсе.
Она бросила телефон обратно в сумку и бросилась ко мне.
— Где моя книга, Миллер? — рявкнула она в полном режиме пулемета.
Я остановился в нескольких футах от нее, наслаждаясь ее взглядом.
— Вот и все? Привет, как дела ?
— Мне все равно, как ты себя чувствуешь. Меня волнует только то, что ты украл мою книгу.
— И я тебе верну, — ровно ответил я. — Если ты правильно разыграешь свои карты.
— С отсутствующей страницей. — Она вытащила из сумочки страницу, которую я отправил ей сегодня утром, и помахала ею перед моим лицом. Стараясь не рассмеяться, я достал что-то из собственного портфеля. Новый экземпляр «Искупления», который я купил, в котором отсутствовала страница.
— Оригинал в целости и сохранности.
Арья приложила руку к груди, заметно обмякнув.
— Хорошо. Я думала, что мне нужно убить тебя. Жизнь в тюрьме казалась крайне непривлекательной, но в то же время совершенно необходимой в последние несколько часов. Хотя я хотела бы подчеркнуть, что ты по-прежнему ужасный человек, разорвавший любую книгу по любой причине.
— Даже если эта причина заключалась в том, чтобы вызвать у тебя реакцию?
— Особенно так.
— Я скучал по вам, мисс Рот.
— О, попридержи это, Миллер.
Мы вошли в планетарий. Она не спросила, почему я заставил ее встретиться со мной здесь. Она не должна была. Это было ясно с того момента, как мы вошли на выставку «Природа цвета».
— Знаешь, известно, что животные используют цвет для маскировки, — заметил я. Мы прошли мимо абсолютно белой стены, наши тени отражаясь от него всеми цветами радуги. Вокруг нас дети танцевали в собственных тенях, а их родители смотрели на плоский экран, объясняющий выставку.
— Они также используют его для привлечения партнеров. — Арья прижала куртку к груди. — Твоя точка зрения?
Мы остановились перед видеозаписью ярко-белого цветка, раскрывающегося ночью, и уставились на него.
— Все не всегда так, как кажется.
— Почему у меня такое чувство, что ты хочешь мне что-то сказать, но никогда этого не говоришь? — Она повернулась, чтобы поднять голову.
Потому что это так.
Потому что хочу.
Потому что, если это я сбежал, почему ты даже не можешь узнать меня, когда я стою меньше чем в футе от тебя?
Но я лишь улыбнулся, протягивая ей вторую записку. Я написал их заранее, что, надо сказать, было не в моем характере. Моя основная форма соблазнения до сих пор, в те редкие моменты, когда я шел на какие-то минимальные меры, чтобы преследовать кого-то, заключалась в том, чтобы угостить их ужином. Она разгладила ее на ладони, бросив на меня хмурый взгляд.
Шаг 2: Познакомь меня со своей любимой уличной едой.
Ее глаза встретились с моими, полные внезапной доброжелательности, на которую я сомневался, что она действительно способна. Принцесса с сумочкой Шанель и стрижкой в 500 долларов, которая никогда в жизни не знала голода и отчаяния.
— Что случилось с тем, что мы с тобой не можем встречаться друг с другом? Мне кажется, что это всего лишь несколько поцелуев, не хватающих ложки и не позволяющих усыновить французского бульдога по кличке Аргус.
— Во-первых, я бы никогда не взял собаку. Процитируй меня по этому поводу. Если бы я хотел, чтобы кто-то испортил мою квартиру, я бы нанял твоего дизайнера интерьеров. Без обид.
— Не обижаюсь. Мне наплевать на то, что ты думаешь о моей квартире.
На самом деле, это было больше похоже на половину дерьма, но, очевидно, я не хотел обидеть.
— Во-вторых, я прежде всего джентльмен. В-третьих, единственное, что хоть немного романтично в сегодняшнем вечере, это тот факт, что в конце мы оба перепихнемся.
Арья покачала головой, но, по крайней мере, у нее хватило честности не возразить мне. Мы оба знали, к чему все идет. Как мы запутались в этой паутине желаний.
***
А потом мы оказались на лестнице Нью-Йоркской публичной библиотеки и ели вафли с шоколадной помадкой, нутеллой и печеньем.
Наверное, мы выглядели идеально. Изображение учебника городской даты. Два лихих тридцатилетних делят десерт у ног одного из лучших заведений Америки. Приукрашенная ложь.
— Как ты до сих пор не умерла от сердечного приступа? — спросил я после трех укусов. Я не употреблял ничего, даже отдаленно напоминающего закупорку артерий, с тех пор, как мне исполнилось тридцать, и я понял, что для того, чтобы сохранить свою нынешнюю форму, мне нужно начать следить за тем, что я ем.
Арья постучала пластиковой вилкой по нижней губе, делая вид, что обдумывает это.
— Принятие желаемого за действительное, мистер Миллер?
— Мы можем перестать притворяться, что ненавидим друг друга. Все факты говорят об обратном.
— Никогда особо не увлекалась диетическими причудами. Когда я хочу что-нибудь съесть — я ем. — Она пожала плечами. — Может быть, я безрассудна.
Я фыркнул.
— Безрассудная женщина позвонила бы мне через минуту после того, как узнала, что ее книга пропала. Кстати, когда ты это поняла?
— Примерно через полсекунды после того, как я открыла глаза. — Она облизала губы. — Дай или возьми.
— Почему «Искупление»? — спросил я снова. — Из всех книг на свете ты выбрала эту. Почему не Остин? Или Хемингуэй? Вульф, или Фицджеральд, или даже Стейнбек?
— Чувство вины. — Она сжала губы, щурясь на темноту перед собой. — «Искупление» связано с чувством вины. Маленький акт легкомыслия, совершенный ребенком, и то, как он сбил с рельсов столько жизней. Наверное . . . Я имею в виду, я полагаю. . . — Она снова нахмурилась, между ее бровями образовались две острые линии. — Я не знаю. Думаю, чем больше я взрослела, тем
