Джиллиан Грей - Грехи

– Да.

Он не пошевелился, и через несколько секунд Рикки заставила себя снова посмотреть на него и неожиданно увидела в его глазах совершенно другое выражение – непокорное, дерзкое. Его челюсти были сжаты, и на них вздулись желваки, он порывисто привлек ее к себе, а его рука скользнула к ее затылку, пугая и смущая ее. И прежде тем она успела что-то предпринять, он приник к ее рту, его губы напирали, требовали, его язык искал и нашел.

Поцелуй длился недолго, но она все поняла еще до того, как он заговорил. Он глухо усмехнулся и засунул руки в карманы.

– Черт, ты заставила меня забыться на мгновение. Не знаю, выпивка ли затуманила мой мозг, или моя память просто создала то, чего никогда не было. – Он подмигнул ей, проходя мимо, и, уже спустившись на последнюю ступеньку, бросил не оборачиваясь: – Можешь возражать мне, детка, если тебе так хочется, но не лги себе. Это не моя выдумка. Оно еще существует и не собирается никуда исчезать.

Глава 16

В среду утром Рикки проснулась рано. Она плохо спала ночью, была все еще настороженной и возбужденной. Наспех приняв душ, она натянула велосипедные шорты и обрезанную майку, сунула ноги в кроссовки, закрутила на затылке волосы, надела кепку и через тридцать минут после того, как встала с постели, размеренной трусцой бежала по дороге. Она была переполнена эмоциями, требовавшими выхода, но это не имело никакого отношения к расследованию убийства родителей. Она рискнула взглянуть на маленький рыбацкий коттедж вдалеке, а потом решительно перевела взгляд на дорогу. Боу был прав, сказав «оно еще существует». Она ощутила тот же трепет, то же желание, что и десять лет назад, но теперь все было иначе, теперь она не хотела хотеть его, теперь она должна заниматься совсем другим. «А потом?» – настойчиво искушал ее мозг, но она отогнала вопрос и, сжав кулаки, еще решительней побежала вперед.

Мысленно вернувшись назад ко вчерашнему званому вечеру, она сочла, что он удался, несмотря на настроение, с которым она покинула его. Гнев, как и любовь, – чувство, которое она не может позволить себе сейчас она должна оставаться спокойной и собранной… целеустремленной.

Услышав автомобильный сигнал, Рикки свернула ближе к тротуару, но машина не проехала мимо, а снизила скорость до скорости ее бега, и водитель снова просигналил ей. На этот раз она оглянулась. Утреннее солнце, отражаясь от ветрового стекла «линкольна таункар» ослепляло ее, не давая возможности разглядеть, кто сидел за рулем. Но она сбавила темп, перейдя, в конечном счете, к бегу на месте, пока машина не поравнялась с ней.

– О, привет, – она небрежно помахала рукой, – извините, я думала, вы просите меня освободить дорогу.

Салли Джейн, широко, дружелюбно улыбаясь, выглянула из машины.

– Это мне следует извиниться, я напугала тебя?

– Совсем нет. Как я сказала, я просто подумала, что какой-то разгневанный водитель просит меня убраться с дороги. Ты искала встречи со мной?

– По правде говоря, нет. Я направлялась вниз; к озеру. Там выставляют на продажу какую-то недвижимость, и я хотела посмотреть. А потом заметила тебя и решила воспользоваться случаем пригласить тебя на ленч. В час ты уже свободна от эфира?

Рикки кивнула:

– Ленч – это хорошо. Хочешь, я приду к тебе в офис, когда освобожусь?

– Нет, сегодня меня там не будет. Почему бы нам просто не договориться, скажем, на два часа?

– Отлично. Где?

– Помнишь «Пятнистую цаплю»?

– Конечно, – ответила с улыбкой Рикки, удивляясь, почему в это утро Салли Джейн выглядит гораздо нервнее, чем накануне вечером. Но она прогнала эту мысль, когда Салли Джейн помахала ей и уехала, исчезнув вскоре за поворотом дороги. Быть может как и она, торговец недвижимостью тоже не спала ночь? Тогда Рикки вспомнила сведения о магнате, которые она собрала за последние десять лет.

Ее отец, Клеменс Мэттерз, погиб трагически – сгорел при автомобильной катастрофе всего через несколько месяцев после смерти отца Боу. В то время Салли Джейн было всего двадцать три, но она взяла на себя руководство его компанией и вела дела, так, как будто она взрослая, компетентная женщина. Клеменс был рожден дельцом, которому удавалось решать трудные задачи, делать карьеру, одновременно воспитывая дочь и накапливая миллионы. Никто никогда не допытывался, почему он развелся со своей молодой женой, когда Салли Джейн была еще совсем младенцем, но никто никогда не возражал против решения суда присудить ему единоличную опеку. Все, что он делал, он делал хорошо, включая и воспитание дочери. Сейчас Салли Джейн, казалось, вела дела даже успешнее, чем сам Клеменс. Она в несколько раз приумножила его миллионы, поставила «ЦМА-Риелторз» в список наиболее процветающих частных компаний Америки и не поддалась давлению перенести свою штаб-квартиру в один из больших городов, таких, как, например, Сент-Луис или Чикаго.

Однако в любовных делах молодой женщине, по-видимому, везло не многим больше, чем Клеменсу. Появлялись короткие сообщения о наследнице, присутствовавшей на благотворительных обедах и тому подобных мероприятиях, но каждый раз ее сопровождали разные мужчины.

Рикки хмыкнула, огибая поворот, за которым минутой раньше исчезла Салли Джейн. Возможно, не было ничего хорошего в том, что игры в постели не служили eе лекарством.

Улыбка исчезла с ее лица, когда в голове возник образ Боу.

– Уходи! – вслух скомандовала она, но три следующие мили, до самого возвращения домой, он оставался с ней.

Лучшим в мире лекарством от бессонницы была выпивка. Боу спал беспробудным сном, но в это утро, едва открыв глаза, он сразу же подумал о Рикки, о поцелуе, которым они обменялись. Нет, вычеркнуть это. Они ничем не обменивались, он сорвал его. Да, он не отрицал этого, и он не только поцеловал бы ее, если бы она дала ему хоть полшанса.

Свесив ноги с кровати, он запустил руки в волосы, вспоминая последние минуты подслушанного телефонного разговора. Кто, черт побери, этот Кит? Вправду ли она любит этого парня? Он слышал, как она сказала, что любит, но эти десять лет она прожила в Бостоне, а там люди постоянно так говорят, разве нет? Это не обязательно означает, что они влюблены.

Он не мог убедить себя, но и не мог забыть, как она вела себя в его объятиях, и как ее губы раскрылись под его губами. Он сказал ей, что оно, это чувство, еще существует между ними, и знал, что был прав.

Он встал и подошел к зеркалу. Это было ошибкой. Оттуда на него смотрело страшилище – нестриженое, с воспаленными глазами и темной густой щетиной на подбородке. И он скорчил гримасу своему отражению.