Четыреста килознаков - Татьяна Рябинина
Гораздо сложнее оказалось привыкнуть к его резкости и безапелляционности. Чем больше времени мы проводили вместе, тем чаще я с этим сталкивалась. И вот тут уже приходилось на лету соображать, когда можно спорить, а когда лучше оперативно заткнуться и отползти в окоп. Ровно одного сеанса хватило, чтобы понять: хочешь мира — молчи о войне. В самом прямом смысле. Точно таким же был мой дед, для которого во всем, что касалось военной сферы, существовало только два мнения: его и неправильное.
Ну да, иногда мы шипели и кусались, не без того. Но так, лайтово. И недолго. Нормальная притирка и подгонка. И при этом я с каждым днем влюблялась в него все сильнее. И все отчетливее понимала: такого со мной никогда не было. И, скорее всего, никогда больше не будет. И если вдруг у нас по какой-то причине не сложится, я переживу это с трудом.
Ну а за рамками наших отношений все шло без особых потрясений. Как будто самое важное сосредоточилось на нас двоих. Алена благополучно сдала сессию, обустроилась на новом месте, завела котенка и начала встречаться с Сашей — другом Володи.
— А как же клин клином? — спросила я.
— Да нет, — пожала плечами Алена. — Это так… по-дружески.
— Мужчина и женщина не дружат, если нет интереса, — вспомнились слова Ника.
— Наверно, — она не стала спорить. — Ну и что? Это с женатым лучше не дружить. А так в чем проблема? Вылезет интерес из-под дружбы — ну и хорошо. Нет — ну и ладно.
И ведь хрен поспоришь же! Я и не стала.
Володя с Лерой еще в январе подали заявление во Дворец бракосочетаний на Фурштатской, аж на седьмое июля.
— Там на красивые даты запись чуть ли не за год, — пояснили в ответ на наше с Ником недоумение. — И подготовимся без спешки.
— Ну все, Ник, — поддела я потом, — не успеешь оглянуться, и притащат тебе внуков нянькать. Что за пиздец — трахаться с дедушкой! Мы так не договаривались!
— Ну это мы еще посмотрим, у кого раньше внуки появятся, — отбил он подачу. — Может, поспорим? На ящик пива?
Что касается моих литературных трудов, они тоже шли в штатном режиме. Аркаша зафиналил похождения Феликса и ушел в отпуск. Лайнер Эльвиры потихоньку подбирался к конечной точке круиза. Клотильда с рыцарем все еще спасали короля, потому что тот оказался зачарован и никого не помнил. На самом деле я так и не придумала причину его половой холодности по отношению к молодой жене, поэтому наматывала клубок приключений в надежде, что ответ выкатится как-нибудь сам собой.
Наш с Ниной горнолыжный роман с любовным треугольником благополучно ушел в подписку. Покупали и читали не хуже, но и не лучше других моих книг. Писала я с удовольствием, легко, но… без того драйва, который передается читателям и не отпускает до последней строчки. Никак не получалось влюбиться в главного героя. Он был для меня слишком молод, всего-то двадцать пять, мальчишка. Обычно я писала о тех, кому за тридцать, считая этот возраст самым интересным. К тому же все мои органы, отвечающие за влюбленность, были заняты совсем другим персонажем.
В общем и в целом, все шло хорошо. И как-то незаметно подкатило к моему дню рождения.
Глава 34
Я не любила свой день рождения. Многие не любят. Чем больше цифра, тем меньше от него радости. Но у меня была еще одна причина для нелюбви. Потому что родиться угораздило четырнадцатого февраля. Хуже, наверно, только восьмого марта. В детстве еще было ничего, тогда у нас день святого Валентина не праздновали. Но потом его угораздило свалиться прямо мне на голову. Я становилась старше, а вакханалия сердечек, конфеток, шариков и открыток с каждым годом набирала обороты. В общем, я ненавидела и день рождения, и святого Валентина, который испортил мне праздник.
— Куда-нибудь пойдем завтра? — спросил Ник накануне.
— Нет! — рявкнула я, набрав обороты за полсекунды.
— Почему? — удивился он.
— Потому что нечего отмечать.
— Совсем-совсем нечего?
— Ник, я не хочу праздновать еще один шаг к могиле. И мне не нужны сраные плюшевые сердечки!
— Ну как скажешь.
А вот это уже было обидно. Сердечки мне и правда были не нужны, а вот от утешительного подарка не отказалась бы. Да и вообще, что значит «как скажешь»? А поуговаривать? А поутешать? А поубеждать, что сорок один — это еще вполне так молодость?
В общем, я даже ночевать у Ника не осталась. Сказала, что голова болит, и поехала домой. Страдать. К тому же живот в последний день месячных всегда ныл так же сильно, как и в первый.
Ночью мне было грустно, одиноко и до слез себя жалко. Лежала и отвечала с телефона на поздравления, которые сыпались уже с полуночи. Пока я не начала писать, даже не представляла, что можно получать вот так сотни поздравлялок от незнакомых людей и что это приятно. И спасибо тем, кто придумал стикеры, потому что сочинить столько оригинальных ответов точно не смогла бы.
С утра я продолжала хандрить. Не хотелось даже вылезать из пижамы, но все-таки через силу привела себя в порядок и приготовила завтрак. Мои писатели объявили внеочередной выходной, и я занималась все тем же: отвечала на поздравления. А еще раскидывала везде посты про праздничные скидки. Покупки сыпались, но и это не радовало.
По телефону поздравили родители и немногочисленные приятельницы. Еще одна порция насыпалась в воцап, даже от Никиты и, к моему большому удивлению, от Володи. Алена забежала ненадолго после лекций, с цветочком и подарочком — беспроводной мышкой. Ник молчал, как мертвый.
Обиделся, что я вчера уехала? Да нет, вот так затаиться — это не в его стиле. Значит, понял все буквально. Сказала, не будем отмечать — хорошо, не будем.
Я даже не знала, на кого злиться больше, на него или на себя. Классика, самадуравиновата. Вот и сиди теперь одна, как сыч.
Настроение окончательно провалилось в преисподнюю.
В шестом часу, когда я лежала на диване и мрачно пырилась в потолок, в телефон упало сообщение:
«Ты дома?»
«Нет. Улетела с молодым любовником на Мальдивы».
«ОК».
Это вообще как понимать?
Да бли-и-ин!!!
Оказалось, у преисподней тоже есть этажи. Подземные. Минус один, минус два — и так далее. Как у паркинга.
Звонок в
