Влюбленный без памяти - Ксюша Левина
Отписалась от всего во всех социальных сетях!
К чёрту!
– А вот и вы, привет, Мордоворот. – Марк ждёт нас у калитки, щенок бежит к нему, виляя задом. – Как погуляли?
– Хорошо, – улыбаюсь я и крепко обнимаю Марка. – Все спят?
– Абсолютно! Мы свободны! Какие планы?
– Ванна с солью? – спрашиваю у него, понимая, что согласится.
– С превеликим удовольствием!
– Ну вот и иди в свою ванну, а я пошла на чердак смотреть “Бруклин”!
Он хохочет, хватает меня поперёк живота и тащит на чердак, где у нас тайное место для сериалов и мини-холодильник с пивом.
“Бруклин” мы смотрим вместе, но, помимо этого, у каждого есть свой сериал, который личный и только для души.
– А ванна-а-а? – воплю я, падая в кресло-мешок перед телевизором.
– А ванна перед сном. Какая там серия?
– Нашёл у кого спросить! Я за сыром, тебе взять?
Эпилог четвёртый. Про чертей
Я наряжаю ёлку и понимаю, что достигла того момента в жизни, когда готова признать себя человеком. Вот прямо сейчас, стоя с игрушкой-шишкой в руке перед ёлкой, глядя на спящего в кресле Егора, который свернулся калачиком, будто кошка. Глядя на свернувшуюся рядом кошку, и тут же развалившегося пса. Глядя на мой дом, в котором подготовка к новому году вылилась не в сказку, а в бардак… я ощущаю себя человеком. Не женой, не мамой, не дочкой, не женщиной, не равной мужчине особью.
Смешно.
А ещё ощущаю себя восемнадцатилетней.
Марк заходит в гостиную и, откидывая отросшие волосы со лба, изучает обстановку. На нём джинсы и футболки с длинным рукавом, он сильно напоминает сейчас того мажора из моей волшебной сказки про любовь. Этот мажор чуть шире в плечах и чуть крепче, а ещё он только что помогал Максиму делать оладьи, и потому его чёрная футболка присыпана мукой. Интересно, это добавляет мужикам брутальности?
– Как тут дела?
– Егор спит, – вздыхаю я, вешаю шишку и отхожу в сторону. – Ёлка уродливая такая, да?
– Ага, – хором отвечают Марк, Макс и Соня, а потом смеются.
Только в фильмах ёлка главных героев похожа на сказочную, а в жизни это почти в восьмидесяти процентах из ста лысоватая штука в игрушках и дождике. Но дети всё-таки в восторге, а мне нравится запах хвои.
– Ну зато не жалко будет выкидывать!
– Мы не выкинем, – бормочет Егор, который настроен решительно, он собирается ёлку посадить в горшок вместо китайской розы и оставить навсегда.
– Ну что? Все спать?
Соня и Макс начинают выть, а я жму плечами.
– Мне очень жаль… – не жаль. – Но уже поздно… – нормально. – И мы с папой тоже идём сейчас спать! – не спать.
– Я унесу Егора, – кивает Марк и берёт на руки нашего медведя, который даже не просыпается. Поразительный талант отрубиться где угодно, но вот если его всё-таки разбудить – будет плохо всем. А специально его уторкать – это сразу провальный план.
Спустя пол часа мы сидим за столом и… молчим. Просто в тишине ловим кайф от того, что наши пальцы переплетены, что за окном снег, шумит ветер, щёлкает, переключая режимы, гирлянда. Я ложусь грудью на стол, утыкаюсь лбом в сгиб руки.
Хорошо… тихо.
Дом, улица, собака цокает по паркету когтями. Где-то за окном скрипит и стонет чья-то калитка. Свистит ветер, и гирлянда “тык-тык… тык-тык”.
Шумит закипающий чайник. Выключается со щелчком и продолжает бурлить какое-то время.
Ветер: свистит.
Гирлянда: тык -тык… тык-тык…
Чайник: бурлит
Собака: цок -цок-цок.
Ветер: свистит.
Гирлянда: тык -тык… тык-тык…
Чайник: бурлит
Собака: цок-цок-цок.
Мама: засыпает.
