Грешные игры. Освобождение - Каролина Дэй
Так, стоп! С чего это я начала думать о каких-то там чувствах к этому лоху? Ответ пришел быстро. В отличие от других, этот парень всегда был рядом. Двадцать четыре на семь. Он стоял со мной в очереди в больнице, когда стало совсем плохо, бегал в магазин за продуктами, ночевал рядом со мной. Даже сейчас лежал рядом вместо того, чтобы пойти на сдачу промежуточного теста.
Софи однажды окликала нас сладкой парочкой, за что получила от меня средний палец. Ибо нехрен! Мы не сладкая парочка! Мы вообще не парочка! Ишь чего выдумала!
Но почему-то сейчас я хотела с ней согласиться. Совсем немножечко.
– Откуда ты знаешь? – спрашиваю провокационно.
– Ты разговаривала во мне.
Да ладно? Что я там такого наговорила, раз Питерсон задает такие вопросы? Хотя какая разница? Я, между прочим, не обязана отчитываться перед ним! Сам говорил, что я ему не нужна. Сам когда-то послал меня куда подальше со своей сраной Патрицией, а теперь о моей симпатии спрашивает. Что за фигня?
– И?
– Ты говорила, что любишь меня.
Да ну? Хорош врать! Не говорила я такого! И не чувствую я ничего подобного! Не люблю! Да ты мне не нравишься! Кому ты нужен кроме своей девушки? Никому! Даже банде хранических алкоголиков не нужен! А мне тем более!
– У меня не мог спросить? – смотрю на него с укором, пока он сидит на кровати и лыбится. Засранец! Так стоп, он же спросил…
– Зачем? Ты сама все сказала, – Гарри продолжает улыбаться, как довольный котяра.
– Ты тоже.
Тут же улыбка на рыжей морде лица тут же угасает. Неужели, вспомнил, что наговорил мне недавно? Винтиками в голове покрутил? Сложил два плюс два? Осознал, почему я напилась тогда в хламину и оказалась здесь?
– Кто сказал, что я больше не нужна? Кто опозорил меня перед всем универом? И знаешь, я бы за такое врезала по…
– Фак!
Питерсон больше не дает вставить и слова, набрасывается на меня, припечатав к кровати, и затыкает мой порыв злости своими губами. Напористо так. Меня даже к унитазу не тянет, когда он язык свой с моим сплетает. И не вырваться – мертвой хваткой в меня вцепился! Эй! Может, отпустишь? Но он не слышит зов моего тела.
И я тоже…
Поддаюсь. Не знаю, какого черта, но поддаюсь. Ладони, пока его губы сладко терзают мои. О, фак! Как же охренительно. Вот как он это делает? Как заставляет одним гребаным поцелуем сойти с ума? Не понимаю… Стой! Зачем ты отодвинулся? Я хочу ощутить твои умелые губы на своих. Ну же!
– Сара, прекращай играть, – говорит он, тяжело дыша. – Ты мне нравишься. Просто признайся, что я тебе небезразличен!
– А как же твоя…
– Да срать я хотел на нее, понимаешь? Мне одна единственная нужна.
Эти слова затронули глубины моего сердца. Того самого, которое разбилось после его слов. И сейчас оно восстанавливается. Раны постепенно заживают. Они не успевают превратиться в шрамы или рубцы. А еще…
Да вашу ж мать! Питерсон, какой хренью ты меня напоил, раз я думаю, как малолетка наивная? Да, я рада, что нравлюсь тебе, и ты мне нравишься, но перестань делать из меня романтичную особу, верящую в сказки про замирание сердца и остановку дыхания!
Но я ничего не говорю в ответ, притягиваю его лицо и впиваюсь в желанные губы. Да! Лучше так! Подари мне немного этого счастья! И молчи! Лучше заткнись! Не говори ничего! Молчание – золото. Поступки и действия скажут все за нас.
Прошло всего несколько дней с того момента. Теперь мы не скрывали друг от друга чувств. Проводили вместе свободное время, пока я не выздравила. Ну, как проводили. Целовались в основном. Причем до такой степени, что у меня губы болели. До сих пор болят. Но от этого мне ни капельки не противно. Наоборот – приятно. А когда вспоминаю, как он игрался языком между ног, то сразу же…
Ох, черт! Я же на пары опоздаю!
Со скоростью света привожу себя в более-менее нормальный вид, выхожу комнаты. Софи нет смысла ждать – наверняка с утра на парах. И, надо сказать, что такого пристального внимания к своей персоне я не ожидала. Совсем. Да, отравилась, заболела, а Гарри присматривал за мной, но это не значит, что пеня нужно возносить на пьедестал и пялиться во все глаза. Соскучились за эти дни? Молодцы!
Так, а почему вы ржете в кулак? Почему сочувственно пялитесь, словно я преступление совершила? Что за на хрен? Может, помнят еще ту сцену, когда Гарри меня опозорил? Осадок остался у этих недомерков и решили сейчас наверстать упущенное?
Я бы проклинала Гарри до конца жизни, обзывала бы разными словами, но мы договорились не вспоминать тот случай и разобраться в своих отношениях с той противной Патрицией раз и навсегда. Теперь мы вместе. Я и он. Вдвоем. И никто не помешает нам быть вместе. Фак! Опять эта наивность проскальзывает. Знаете, может, это не так уж и плохо? Есть в этом что-то милое. Или…
Что за дерьмо?
Весь день я не могла понять, в чем дело. То в коридоре, то на парах пялятся. Даже в этой гребаной столовке смотрят на меня, как на обезьяну в зоопарке. А-а-а! Бесит! Поскорее бы Гарри пришел. Он обещал пообедать со мной во время перерыва. Может, легче станет.
Лучше бы так.
– Привет, – он неожиданно кладет свои руки мне на плечи, заставив вздрогнуть. Кто так пугает? Так и знала, что не надо было садиться за столик, а следовало подождать у входа.
– Привет, – тянусь за долгожданным поцелуем, но он… Питерсон, ты совсем охренел? Чего отворачиваешься? Эй, я поцеловать тебя хочу! На нас никто не смотрит! Ну ладно-ладно, на нас все смотрят. Что-то со своей Патрицией ты не стеснялся
