Позволь ей уйти (СИ) - Монакова Юлия

— Хорошенькие приколы — да на тебе лица не было, когда ты эти розы увидел… — она покачала головой, но всё-таки быстро взбежала наверх и безжалостно отправила злополучный букет в мусорку.

Он ждал её возвращения, привалившись плечом к двери. Когда Даша спустилась — чуть посторонился, пропуская её и тем самым одновременно молчаливо приглашая войти в квартиру.

=84

Когда первоначальная шоковая волна схлынула, Павел понял, как сильно соскучился по Даше, и теперь с жадностью вглядывался в её лицо. Сколько же они не виделись? Месяц, полтора?

Они неловко топтались в не слишком-то просторной прихожей друг напротив друга. Павел чувствовал смущение и робость, Даша тоже выглядела сейчас жутко сконфуженной.

— Почему ты… здесь? — спросил он наконец, взглянув на неё в упор.

— Я встречала Новый год дома с семьёй, а после полуночи поехала в центр — гулять с друзьями. Мы проходили мимо Театра балета, там висела афиша “Золушки”, воспоминания накатили… — сумбурно и сбивчиво заговорила Даша, очень мило краснея и пожимая плечами, словно просила прощения за то, что так получилось. — Незаметно дошли до твоего дома — и я увидела свет в окне. Вот так спонтанно всё и вышло. Решила, что если это окажешься не ты, а Тёма, или ты, но не один… значит, не судьба. Вообще-то нужно было сначала тебе позвонить, — добавила она виновато, — но я боялась, что не решусь войти в подъезд или передумаю на полпути.

— Почему ты здесь? — повторил он, вкладывая в вопрос уже другой смысл. Почему она решила отменить своё решение не встречаться с ним больше? Почему оставила весёлую компанию, с которой прогуливалась по новогодней Москве? Кстати, был ли среди её друзей тот самый парень из универа, с которым Павел видел Дашу некоторое время назад?

— Имею в виду, — уточнил он, — почему ты сейчас пришла ко мне?

— Я не могу без тебя, Паша, — она как-то беспомощно улыбнулась. — Пыталась забыть, всё это время пыталась, но… оказывается, совершенно не могу. У меня просто не получается. Я, наверное, выгляжу глупо… и, наверное, зря пришла…

И Павел наконец не выдержал.

— Очень хорошо, что пришла, — выдохнул он, увлекая её за собой в комнату.

— Это просто здорово… — продолжал шептать он, стискивая её в объятиях и беспорядочно и быстро целуя куда придётся. — Это потрясающе…

— Ты не сердишься на меня больше? — выговорила Даша в промежутках между поцелуями. — За то, что сбежала от тебя тогда без объяснений… а теперь вернулась. Я всё время сама тебе навязываюсь.

— Ну какая же ты дурочка, — не прекращая целовать её, отозвался он. — Вернее, наоборот — ты просто умница, что навязываешься. И сейчас ты мне очень-очень кстати… навязалась…

— Кстати?

— Да мне буквально на стену лезть хотелось!..

Даша отвечала ему такими же торопливыми и отчаянными поцелуями, и это нетерпение доказывало — ей действительно было без него плохо всё это время. Она тоже скучала…

Павел потянул её в сторону дивана, сначала усадил, а затем уложил, некоторое время вглядывался в её глаза, похожие на глаза оленёнка Бэмби, нежно касался губ, щёк, лба, пропускал сквозь пальцы недлинные, но такие густые и мягкие волосы, затем снова и снова принимался целовать… Один раз неловко, слишком резко шевельнулся — и мышца немедленно отозвалась острой болью. Даша почувствовала, как он на мгновение замер, стиснув зубы.

— Ой, а с ногой-то что? — вспомнила она встревоженно. — Тебе точно… можно?..

— Можно, только осторожно, — отшутился Павел, уже спеша расстегнуть пуговицы на её блузке и моментально забывая о боли. — Если ты… если ты сама хочешь, конечно.

— Хочу. Очень-очень хочу! — её руки нырнули ему под одежду, пробежались по спине, погладили твёрдые рельефные мускулы на груди и животе, спустились чуть ниже… Он торопливо избавился от собственной рубашки, с досадой отбросив её в сторону, и прижался к Даше обнажённым разгорячённым телом.

— Прости меня за то, что ушла… — выдохнула она.

— И ты меня.

— За что?

— За то, что позволил уйти.

Её губы словно оставляли невидимые огненные следы на его коже. Она, приподнявшись, целовала его плечи, грудь и живот, снова возвращалась к губам, после чего он перехватывал инициативу и тоже покрывал её лицо и тело поцелуями, попутно освобождая их обоих от остатков совершенно лишней и неуместной сейчас одежды.

Они оба уже были полностью раздеты, но пока не переходили к основному блюду, словно сначала пробовали аппетитные закуски — и эту… и ту… и другую… и третью…

На экране под дивную музыку всё ещё шёл балет “Щелкунчик”. Разноцветная электрическая гирлянда всё так же мерцала. И Павел больше не чувствовал оглушающего одиночества, холода и пустоты, наоборот! Праздник… Новый год… Живой, осязаемый, настоящий человек рядом. Его человек. С готовностью дарующий ему сейчас и тепло, и любовь, и всего себя — без остатка.

Хорошо, что они с Тёмой держали стратегический запас презервативов во всех самых неожиданных уголках квартиры — чтобы всегда были под рукой. Резинки можно было найти и в комнатах, и в ванной, и в прихожей, и даже на кухне — сказывалось бурное прошлое, когда они только-только окончили академию, съехали из интерната и стали совместно снимать жильё (тогда, дорвавшись до свободной жизни, они переспали чуть ли не с половиной девушек в этом немаленьком городе). Вот и сейчас даже не нужно было вставать с дивана — только руку протяни…

Даша приглушённо вскрикнула, впервые почувствовав его так близко, как никогда прежде не чувствовала, но тут же прижалась ещё крепче, выдохнула его имя полустоном, помогла принять наиболее удобное и совместимое с его травмой положение… а дальше уже он перестал себя контролировать.

‌​‌‌‍Потом они долго лежали, обнявшись — до тех пор, пока Павел не почувствовал, что можно, в принципе, идти на второй заход. Он поцеловал Дашу в висок и услышал, как она шепнула:

— Паш, я… кажется, тебя люблю.

Ему говорили эти слова впервые в жизни.

Не “хочу”, а именно “люблю”. Не дружеское признание, не фанатский вопль, не шутка… а именно так, как влюблённая девушка говорит это своему молодому человеку.

Он почувствовал, что в глазах закипают глупые детские слёзы. Хорош бы он был, если бы разревелся прямо сейчас в Дашином присутствии — вот она повеселилась бы!

— Я… — сказал Павел, сглотнув ком в горле. — Я тебя, кажется, тоже.

=85

Москва, 2018 год

“Кажется”…

Какая пропасть была между этими их “кажется”!

Дашино вырвалось нечаянно — от опасения, что она слишком торопится и смутит сейчас Павла своим напором. Его “кажется” было продиктовано осторожностью в выборе слов и… пока что неуверенностью в своих чувствах, нежеланием обманывать и обнадёживать её понапрасну.

Даша всё это прекрасно понимала и осознавала. Но как справиться с собственными чувствами и обуздать глупое сердце? В чём она виновата — только в том, что влюбилась? Разве этого можно было избежать? Реально было предотвратить? Пашка… тот, жизнь без которого казалась серой, безвкусной и пустой, какой-то ненастоящей, словно Даша только лгала себе, что живёт, а на самом деле влачила жалкое существование.