Алина Знаменская - Прогулка под луной

Кричать бесполезно: впереди ревущее моторами шоссе, слева безмолвный лес, справа, вдалеке, кемпинг с музыкой. Так глупо влипнуть посреди белого дня!

Мужик стал отставать.

У Маши открылось второе дыхание, бежать стало легче.

Похоже, парень не слишком спортивный. Задохнулся.

Маша остановилась на миг и посмотрела назад. Мужик возвращался. Не теряя времени на раздумья, она быстро пошла к шоссе и через минуту уже торопливо шагала по грунтовой дороге вдоль трассы. Машины проносились мимо со свистом.

В голове же неслась только одна мысль: скорей! Она не подозревала, что ушла так далеко от их с Денисом стоянки, — сосны вдоль шоссе все не кончались, и белого края ромашковой поляны не было видно. Только когда нестерпимо закололо в боку, Маша была вынуждена остановиться. Она тяжело дышала, глотая теплый воздух, как рыба, выброшенная на берег.

— Добрый день, Мария Андреевна… Ужас горячей волной плеснул в лицо.

Прямо перед ней, из-за куста шиповника, вынырнул ее преследователь и, тоже тяжело дыша, двинулся наперерез.

— Какая встреча… — Узкие маленькие глазки зло наслаждались замешательством жертвы.

«Откуда он знает мое имя? Кто это? — мелькало в голове. — Я его первый раз вижу…» Как глупо она влипла! Он срезал угол леса и опередил ее! Она не могла вымолвить ни слова, а только нервно рассматривала своего преследователя.

Мужик невысокий, но коренастый. Мясистое лицо со щетиной на скулах, какой-то ненормальный, дикий взгляд.

Нет, она определенно видит его впервые. Эти злые глазки, круглое лицо, короткая шея… Пальцы все почему-то в зеленке.

— Кто бы мог подумать, что жизнь сведет нас снова… И где? В этом безлюдном месте, за много километров от Белокаменной!

Страх больно кольнул ее в живот. Значит, они встречались в Москве? Но где? Когда?

Такое впечатление, что этот тип знает Машу, а она его — нет. Ерундистика какая-то.

— Провела Машенька медведя, — ворковал коренастый, приближаясь к девушке. — Не садись на пенек, не ешь пирожок… Провела… Только ведь, бывает, и медведям везет. И им на тропинках в лесу Машеньки случайно попадаются.

И он усмехнулся как-то характерно. Эта усмешка-то и включила у Маши в памяти маленькую кнопочку.

Тут она и вспомнила свой коридор московский, Алькину задачку про апельсины и холодок телефонной трубки, шуршавшей в ухо угрозами.

— Продюсер…

— Догадливая! И память у тебя хорошая, по голосу узнала. Бывают разговоры, которые не забываются, да, Мария Андреевна?

— Что вам от меня нужно?

— Вопрос хороший. И я на него отвечу. Только сначала объясни мне, деточка, куда же вы так шустро смылись тогда? Не ожидал от вас такой прыти.

— Не ваше дело, — буркнула Маша, пытаясь обойти коренастого, но не тут-то было.

Он быстро цапнул ее руку.

— Не торопись, красавица. Уж больно ты тороплива, как я погляжу.

— Пустите меня!

— Вы, Мария Андреевна, доставили мне большие неприятности. И нанесли ущерб материальный. Неужели вы надеетесь, деточка, что вам это вот так просто с рук сойдет?

— Денег у меня нет.

— У меня, благодаря тебе, красавица, тоже. А могли бы быть. И немалые.

— Я-то при чем?

— При том, что сунула свой носик куда не следует. Сейчас бы наш клип крутили по всем программам, и я бы этими вот пальчиками бабки считал бы… — Коренастый сунул ей в самое лицо свои зеленочные пальцы.

— Что у вас с руками? — спросила Маша для того только, чтобы оттянуть время.

— Что? Не знаешь? Так у нас в России требуют долг, когда должник упрямится.

— Вы кому-то задолжали? — наконец догадалась она. Денег у нее все равно нет. Золотая цепочка да сережки? Пусть берет, не жалко.

— Задолжали… А как ты думаешь, можно снимать клипы, раскручивать звезду без денег? Или ты вообразила, что, гоняясь за своей сопливой соседкой, ты никому дорогу не перешла? Еще как перешла!

Он больно сжал ей запястье и толкнул в лес. Маша вскрикнула. Он зажал рот грязными пальцами и потащил ее прочь от шоссе, в глубь леса.

— Мои кредиторы меня пытали, — доложил он ей, тяжело дыша в лицо пивными дрожжами. — Ты знаешь, как умеют разбираться крутые ребята, когда им кто-то должен большие бабки и не хочет отдавать? Не знаешь, а я теперь знаю. Еле ноги унес, скрываюсь как пес последний…

И вдруг, сверкнув на нее своим безумным взглядом, коренастый прошипел:

— Вот ты мне все и вернешь, крошка. Компенсируешь.

— Но у меня ничего нет! — искренне воскликнула Маша.

Она с ужасом наблюдала, как коренастый вытягивает ремень из джинсов. Что он собирается делать? Отвращение и страх парализовали тело.

Он заметил это и криво усмехнулся:

— Ты меня неправильно поняла, козочка. Хорошо бы… но не теперь. — Он схватил ее за локоть, завернул руку назад.

Маша вскрикнула от боли.

Он стянул ей руки сзади ремнем. Развязал пояс ее сарафана, и Маша поняла, что ее просто-напросто сейчас за руки привяжут к дереву. Она попала в жертвы к сумасшедшему. Вероятно, от пережитого стресса у продюсера поехала крыша.

И ей предстоит глупейшая смерть от руки психа.

— Зачем я вам? — Маша как за соломинку цеплялась за возможность оттянуть время. Может быть, Денис уже проснулся и ищет ее? Если он покричит с тропинки, здесь наверняка будет слышно.

— Правильный вопрос, — усмехнулся продюсер, довольный своей работой.

Девушка накрепко была привязана к сосне. Малейшее движение причиняло боль.

— У тебя, крошка, нет денег, это верно. Но у фраера твоего из фирмы «Альтаир» денег куры не клюют.

— Но мы больше не встречаемся! — горячо возразила Маша, начиная догадываться, куда клонит сумасшедший. — Каким образом…

— А таким! — перебил коренастый, опускаясь на корточки. Он принялся привязывать друг к дружке ее босоножки. — Когда я пришлю ему бандероль с твоей косичкой да с просьбой о денежной компенсации за все остальное, я почему-то думаю, он растрогается. Ведь он был тебе почти муж… А если ему будет мало твоей косы, то… — Продюсер провел пальцем по Машиной ноге до коленки, выше, выше… Вернулся назад и внезапно резко уцепил ее за мизинец.

— То мы пошлем ему вот это! Неужели он не пожалеет бывшую невесту?

И коренастый захохотал визгливо, по-бабьи. Тогда Маша набрала в легкие воздуха и заорала что было сил:

— Ма-а-ма-а…

«А-а-а-а» прокатилось по лесу неожиданно громко.

Продюсер подпрыгнул и с размаха ударил ее по лицу. Боль обожгла голову.

Он быстро вытащил из кармана носовой платок и завязал ей рот.

— Твоя беда в том, что ты открываешь рот, когда надо молчать, — прошипел он ей в лицо, брызгая слюной. — Или ты захотела отправиться туда, куда мы отправили твоего дружка-юриста? Тоже лез не в свое дело. Ну что ж, за что боролся, на то и напоролся…