Тесса Дэр - Исцеление любовью

Впервые в жизни Рэнсом выговорил «мне необходима ваша помощь». И как ни странно, пережил это унижение.

Первый рыцарь снова подал голос:

– Не соглашайся, брат. Он не настоящий моранглианин.

– Сейчас уже настоящий, – настаивал Рэнсом. – И сэр Уэнделл об этом знает. Он присутствовал на ужине у викария, когда мы прочли первую часть «Сказок».

– Тогда докажите это, – вмешался второй рыцарь. – Какие три ингредиента Ульрик принес в семнадцатой части для эликсира греймерской ведьмы?

Проклятье. Там было что-то этакое… Рэнсом принялся рыться в воспоминаниях о предыдущей ночи. Он слушал внимательно – честно говоря, даже увлекся, – но ничего не старался запоминать.

– Палец ноги тролля, щетину тритона и… мочу единорога? Черт, не помню.

– Видите? – подхватил рыцарь. – Он говорит неискренне. Ручаюсь, он даже не помнит монолог «Вне всяких сомнений».

– Постойте! – встрепенулся Рэнсом. – Я помню его.

Он и вправду помнил этот момент – удачный, выразительный, с Ульриком, прощающимся с Крессидой перед тем, как отправиться убивать Камбернотское чудовище. Во время этого прощания Ульрик произнес настоящую речь.

– «Вне всяких сомнений, – процитировал Рэнсом, – вне всяких сомнений, я вернусь, миледи. Вне всяких сомнений, мой клинок…»

– «Мое оружие», – поправил кто-то, сопроводив свои слова увесистым тумаком. – «Вне всяких сомнений, мое оружие…»

– Да-да. – Рэнсом сосредоточенно уставился в землю. – «Мое оружие, моя сила…» И еще что-то там про короля, потом «вы останетесь королевой моего сердца», и наконец – «за миледи и за Моранглию». – Он поднял голову. – Ну как, годится?

– Нет, – он узнал голос Уэнделла Баттерфилда. – Это было жалкое зрелище.

– Да он же нас просто использует, – снова послышался голос первого рыцаря. – Он забудет о нас, как только получит то, что хочет. Выкинет нас на улицу. Будет высмеивать наши церемонии в своих шикарных клубах джентльменов. Он понятия не имеет, кто мы такие.

Рэнсом покачал головой.

– Нет, в клубах меня тоже никто не любит. Поверьте мне, я знаю, что такое оскорбления. Я был тяжело ранен семь месяцев назад – угадайте, сколько гостей и доброжелателей навестило меня с тех пор? Ни единого. Так что я тоже изгой.

– Богатый и знатный изгой с полудюжиной поместий, – возразил Уэнделл.

– В настоящий момент – да. Но если мои поверенные и наследник добьются своего, я потеряю все. Заметьте, я прошу у вас помощи не ради себя. А ради мисс Гуднайт. Если визит пройдет неудачно, она лишится дома своей мечты. Позвольте мне вступить в ваши ряды, и я клянусь: мы объединимся ради высокой цели. Ради нее.

Последовало продолжительное молчание.

Рэнсом не знал, что еще сказать.

– Я принимаю эти слова как вашу торжественную клятву, – сэр Уэнделл положил меч плашмя на плечо Рэнсома. – Нарекаю тебя сэром Рэнсомом из Ордена Макового цветка и истинным рыцарем Моранглии.

Слава богу.

– Орден Макового цветка? – пробормотал Рэнсом, пока ему развязывали руки. Он потер онемевшие запястья. – Значит ли это, что мы курим опиум?

– Нет, – ответил Уэнделл и добавил, обращаясь к одному из товарищей: – Подайте ему медовый напиток.

Рэнсому передали флягу со сладким густым вином. Он сделал глоток.

– Неплохо. Примите мою благодарность, сэр Уэнделл.

– Брат Уэнделл, – поправил тот. – Теперь вы один из нас.

И вправду. Теперь он с ними. Какая неожиданность. Стоя на коленях в лесу, в окружении бывших учеников закрытых школ, ныне неудачников, Рэнсом понял, что его охватывает удивительное, совершенно непривычное чувство.

Его приняли как своего.

– А когда мы не настороже, – продолжал Уэнделл, – тогда зовите меня мистер Уэнделл Баттерфилд, эсквайр.

– Эсквайр? – переспросил Рэнсом. – Но… значит ли это, что вы адвокат?

– Да, так и есть.

– Не знал, что адвокатам позволительно в свободное время разгуливать по лесам в самодельных доспехах.

– Почему бы и нет? – отозвался Уэнделл. – Ведь в рабочей обстановке мы вынуждены носить длинные черные мантии и пудреные парики.

Рэнсом признал довод логичным.

– Хоть лакей из меня никудышный, когда требуется прислуживать за столом, я мог бы разобраться с вашими юридическими делами. Конечно, если вы примете мою помощь.

Уэнделл протянул Рэнсому что-то размытое, телесного цвета.

Свою ладонь.

Уязвленное самолюбие Рэнсома в последний раз укололо его в самое сердце, прежде чем скончаться в муках. Ему не нужна помощь, чтобы подняться на ноги, уверяла гордыня. Он не инвалид и не дитя.

Однако он человек. Впервые за всю жизнь безнадежно влюбленный. И рискующий лишиться всего сразу. Как сказал Дункан, ему понадобится любая дружеская помощь, какую он только может заполучить.

Подавив в себе желание отказаться, он принял протянутую руку.

Как только Рэнсом поднялся на ноги, Уэнделл созвал рыцарей. Обступив Рэнсома, его похлопали по плечам и спине.

– Рыцари, общий салют!

Кулаки грохнули о панцири.

– За миледи и за Моранглию!

Глава 25

– Иззи, вы не поверите! – Абигейл, стоящая у окна в башне, обернулась.

– Что там? Только не говорите, что поверенные! Мы еще не готовы, я не одета. Даже Рэнсом не вернулся.

– Это не поверенные. Взгляните!

Иззи высунула голову в узкое окошко. Издалека, по извилистой дороге, ведущей к барбакану, приближалась уже знакомая пестрая толпа рыцарей-всадников Моранглии. Их сопровождали фрейлины Крессиды. Знамена трепетали на ветру, солнечные блики плясали на доспехах.

– Герцогу удалось! – воскликнула Абигейл, вцепившись в руку Иззи. – Он уговорил их вернуться!

– Без вашей помощи он бы не справился, – напомнила Иззи. – У сэра Уэнделла явно имелись свои причины вернуться. Но почему это произошло, неважно. Главное, что они здесь.

Глупые слезы навернулись на глаза Иззи. Даже после всего, что случилось вчера, поклонники не оставили ее в беде. Они все еще здесь, они по-прежнему ее друзья. Их вера все еще крепка.

Вне всяких сомнений.

Следующие несколько часов пролетели в вихре лихорадочных приготовлений. Кухарка и фрейлины хлопотали на кухне. Рыцари вновь проходили курс лакейской премудрости, готовясь прислуживать за столом. Дункан увел Рэнсома мыться, бриться, надевать тщательно подогнанный костюм и начищенные сапоги. Абигейл потратила почти три четверти часа и немалую долю своего терпения, укрощая волосы Иззи.

Когда у ворот замка загрохотали колеса экипажей, Иззи даже не отважилась выглянуть в окно. Это пришлось сделать Абигейл.

– Да, – объявила она. – Это они. Теперь уже точно.

– Сколько их?

– Два экипажа. Трое… нет, четверо мужчин.