Ирина Лобановская - Злейший друг
— Отец Андрей… Я не понимаю… Что, бесы и дьявол — они в самом деле существуют?
— Опять у вас невоспитанные мысли. Бесы — суть падшие ангелы. Преподобный Амвросий Оптинский писал, что среди переученных усиливается мнение, якобы бесов нет. Но сначала мы решим, что бесов нет, а затем — что нет и Бога. Бесы, как известно, ни одной минуты не сомневаются, что Бог есть, и Ему бросали вызов. Большевики же и в Бога не верили, и Его не боялись. Так что они хуже бесов. И называть большевиков словом «бесы», по Достоевскому, — их обелять. Многим вещи типа празднования Хеллоуина искренне кажутся приколом, стебом, игрой. До поры до времени — пока сам реально не столкнешься с нечистой силой. А вот когда такое произойдет… Тут уже не до смеха. — Батюшка помолчал. — Знаете, Ксения, я совсем мальчишкой страстно влюбился. Просто сходил с ума, безумствовал… Это было до поступления в семинарию. Я ведь как обычный советский юноша окончил обычный технический институт, получил диплом. Комсомолец, спортсмен, наверное, даже почти красавец… Вдобавок активист, отвечал за атеистическое воспитание студентов.
Ксения фыркнула:
— Вы?! Разлюби твою… Ой, простите… Отец Андрей улыбнулся:
— И только потом… Потом понял, что работать не могу — не мое это, не лежит душа. Как ни старался… Начальники мои гневались на меня. Я переживал, мучился. А позже осознал: то якобы зло совершилось для моей же пользы.
— А ваша любовь? — с любопытством спросила Ксения.
— Она меня игнорировала, оставалась равнодушной, как я ни крутился возле, как ни пытался доказать свои чувства, себя показать. Сколько страданий принесла мне та моя первая любовь… Даже умереть мечтал, дурачок. А потом, позже, сложив, как я уже говорил, все кубики старой картинки, вдруг понял, что так Господь меня уберег от большой беды. Девушка та оказалась существом пустым и даже опасным: связалась с темной компанией, стала пить… Потом наркотики. Пропала душа…
— Но если бы вы были с ней, может, сумели бы ее спасти, — сказала Ксения.
— Я тогда не думал об этом. И предположить не мог, что буду в силах кого-то уберечь от беды. Нужно действительно очень верить в себя, чтобы взять груз такой ответственности. Рукоположенный человек — да, имеет право. Но если бы вы знали, Ксения, как тяжек этот груз! Удается далеко не все, хотя все возможно, а главное — сеять души в людях. И если тебе удалось это хоть в небольшой степени — такая радость… Мне как-то юная прихожанка задала вопрос: «Ответьте только «да» и «нет»: возможно ли спасение не в православной церкви?» Я не знал, что сказать… Есть вопросы, на которые нельзя ответить ни «да», ни «нет» без дополнительного объяснения. Известна мудрая молитва отца Власия:
Господи Боже мой, удостой меня быть орудием мира твоего.Чтобы я вносил любовь туда, где ненависть.Чтобы я прощал, где обижают.Чтобы я соединял, где есть ссора.Чтобы я говорил правду, где давит сомнение.Чтобы я возбуждал надежду, где давит отчаяние.Чтобы я вносил свет во тьму.Чтобы я возбуждал радость, где горе живет.
Господи Боже мой, удостойНе чтобы меня утешали, но я утешал,Не чтобы меня понимали, но чтобы я понимал,Не чтобы меня любили, но чтобы я любил,Ибо кто дает, тот получает,Кто забывает себя, тот обретает,Кто прощает — тот простится.Кто умирает — тот просыпается к новой жизни.
— Молитва… — повторила Ксения. Она слушала, верила и не верила. Пыталась верить. — Чудеса… Это правда так действенно?
Батюшка ответил вопросом:
— Вы никогда не встречались с чудом? Ксения помолчала.
— Как-то у Сашки зуб болел. А время позднее, ехать в дежурную не хочется. Так он стал читать молитву Антипе-великомученику, который помогает от зубной боли. Я смеялась… А у него вдруг зуб прошел. Я очень удивилась: надо же, такая связь… И еще. Объективный факт: от чтения Евангелия может проходить головная боль. Даже если просто прочитаешь пару страниц.
Отец Андрей кивнул:
— По вере вашей да будет вам. Я знаю немало случаев исцеления после купелей в Дивееве, Оптиной, Троице-Сергиевой… Хотя на самом деле… Почему от зубной боли надо молиться именно святому Антипе, а от головной — святому Иоанну Крестителю? Это не более чем предрассудок. Важна сама молитва. Есть три ее вида: просительная, благодарственная и славословящая. Первый — самый распространенный и низкий. Потому что просить Бога о чем-то может даже атеист, когда ему невмоготу. Второй — более высокий. Когда память о Боге уже вытесняет мысли о себе, любимом. Но и здесь все равно «я» на первом месте, а Бог — на втором. Только благодарственная молитва бескорыстна. Скажите, Ксения, почему вы так странно поступили с крещением? Ничего не сказали Александру… Хотя какая разница, где и когда человек крестится… Но Александр был изумлен.
— Я тоже была, — вздохнула Ксения.
Глава 17
Утром Ксения позвонила Варваре:
— Еду на дачу. Папа просил. Вернусь вечером. Как там Денис?
— Кашляет, — меланхолично отозвалась сестра.
— Да ты завари ему травы! — закричала Ксения. — Грудной сбор! Это просто, как линейка.
— Приедешь — заваришь, — сказала Варька.
— Я его и так травой пою, когда он у меня. Но нужно ведь все время!
— Ладно, к чему зря ломать веники? — пробормотала Варвара. — Кланяйся названому братцу! Ты там с ним поаккуратнее, тонкая натура, — фыркнула и повесила трубку.
Потом Ксения справилась, как дела у дочери.
Новая няня с отличными рекомендациями — Ольгина находка — подробно рассказала, как ведет себя, как спит и ест Дашенька. За нее можно было теперь не волноваться.
Митя… Как это всегда больно — Митя… Не надо было его отдавать Сашке… не надо было… не надо… Но она отдала.
Ксения спустилась вниз. Лифт глухо ворчал, сползая к первому этажу, в мутном зеркале расплывалось Ксенино лицо с неправильными чертами и маленькими глазками. Она всмотрелась в себя. Какая все-таки некрасивая… Но так ли это важно? Когда-то даже преподаватели ВГИКа — как давно это было! — жалостливо и соболезнующе вздыхали: да, очень способная студентка, но внешность… Что она сможет с такой, что сыграет, как будет жить на сцене? Она сумела — и жить, и играть. Плохо ли, хорошо ли… Великая артистка Ксения Леднева, та самая, которая…
Она вывела машину из гаража, посидела несколько минут — неподвижно, посасывая сигарету… Раннее зимнее утро обнимало — синее, жесткое, безрадостное. А впереди дорога…
Пять секунд на размышление… Зачем я туда еду? Ну зачем? Любоваться Альбертом и выслушивать новые главы его нескончаемого романа? Основной признак графомании — человек не в силах остановиться, сказать себе: «Хватит» и поставить последнюю точку. Но он пишет и пишет — позади многие поколения предков, о которых ни под каким видом нельзя умолчать, о них непростительно забыть, невозможно, преступно не упомянуть.
