Ева Модиньяни - Джулия
– А вот и может.
– Трудно в это поверить.
Джулия принялась расписывать Лео:
– Он такой красивый! Высокий. Сильный. Уверенный в себе. Ласковый. У него светлые волосы и обалденные голубые глаза. Теплый певучий голос. Огромная культура. Знаешь, на кого он похож? На Хемингуэя. И пишет, как Хемингуэй, это его любимый писатель. Он может цитировать романы своего Хэма целыми страницами. Представляешь, он мне звонит и как ни в чем не бывало объявляет: так, мол, и так, я лечу на Кубу. Или в Рио, в Нью-Йорк, в Найроби.
Завершая портрет Лео, она приврала – слишком увлеклась. Они были знакомы всего несколько дней, и за столь короткое время он не мог побывать во всех этих местах: самой дальней поездкой стала поездка с ней в район аэропорта «Линате».
– Здорово, правда? Настоящий мужчина!
– Возможно, – согласилась приземленная Сильвана. – Но настоящий мужчина не станет кружить голову девочке, которую ничего не стоит скомпрометировать. Настоящий мужчина сидел бы со своей женой, а не увивался за малолеткой. – Спору нет, в словах Сильваны, как всегда, преобладал рассудок.
– При чем тут его жена? – возмутилась Джулия. – Он ее давным-давно разлюбил. А может, и вообще никогда не любил. Придет день, и они расстанутся. Но это их дело. Во всяком случае, я замуж не собираюсь.
– Что же ты собираешься делать?
– Объявить войну дурацким буржуазным предрассудкам.
– Я серьезно. Как ты представляешь себе свое будущее? Чем думаешь заниматься?
– Понятия не имею. Может, ничем. Для меня главное – жить, – убежденно ответила Джулия, которой будущая жизнь рисовалась многообещающе радостной, полной чудес, – идеальный испытательный полигон для постоянной, изо дня в день, проверки стойкости духа и силы чувств.
И вот наступил день, когда ей предоставилась исключительная возможность испытать себя и свои чувства и когда она впервые ощутила себя женщиной. Объявив за завтраком, что должна законспектировать в библиотеке несколько важных статей и что вернется не раньше чем к обеду, она вышла из дома. Сияло солнце, на душе было бесконечно радостно, сердце бешено колотилось.
Лео должен был подхватить ее на бульваре Абруццо. Он притормозил у тротуара, и Джулия села в машину.
– В нашем распоряжении квартира моего приятеля, – сказал Лео, показывая ключ.
Джулия молча посмотрела на него. Разумеется, она поедет, но почему, почему он заговорил об этом так цинично? Неужели нельзя было сказать то же самое в другой, более деликатной форме, не так откровенно?
– Молчание знак согласия, – решил за нее Лео.
Полный газ, рывок с места, подобный старту пилота «Формулы-1», сумасшедшая гонка по улицам – и десять минут спустя Джулия уже входила в мрачное жилище неведомого ей человека, где к запаху дешевых тосканских сигар примешивался запах нафталина.
Первым, что бросилось ей в глаза, была постель, застланная зеленым, из блестящей ткани покрывалом, выцветшим и не очень чистым.
Джулия не отличалась твердостью характера, но сейчас она решила твердо: это неподходящее место для первого, неповторимого любовного опыта. Ее, мысленно побывавшую с Лео в идиллических далях, где рождаются великие иллюзии и где все дышит поэзией, не устраивали эти жалкие подмостки, когда речь шла о важнейшем в жизни дебюте.
Она оставалась у двери, пока Лео задергивал шторы – скорее не для создания романтичной, интимной обстановки, а чтобы скрасить убогость помещения, где самой примечательной деталью была ужасная абстрактная картина, покрытая слоем пыли, без рамы, – цветное пятно на фанере.
Когда Лео обернулся, Джулия открывала дверь, чтобы уйти.
– Ты что? – удивился он.
– Мне здесь не нравится.
– Что тебе не нравится? – раздраженно спросил он.
– Этот дом, эта постель.
– Дом как дом, – попытался оправдаться Лео, подходя к ней, чтобы обнять. – Разве это главное? Главное наша любовь.
– Дом как дом, говоришь? В твоих обещаниях о таком доме не было ни слова.
– А что было в моих обещаниях? – Лео не ожидал такого оборота дела, его голос упал.
– Париж, Лондон, Нью-Йорк, Рио, Гавана, – загибая пальцы, перечислила Джулия.
– За одно утро? – язвительно спросил он. – Три часа – и мы уже по ту сторону Альп! Или даже в другом полушарии! Ну и ну! Угораздило же меня связаться с ребенком, с пугливой девчонкой?
– Ошибаешься, – с достоинством возразила она. – Я не пугливая девчонка, а благоразумная женщина. Мне двадцать лет. Просто я не думала, что первый раз это произойдет в таком месте. Ведь для меня это первый раз…
– Первый раз?
– Представь себе…
– Погоди, выходит, ты… выходит, я… – растерянно забормотал Лео. – Я привожу тебя сюда сама знаешь для чего и тут узнаю, что ты девушка?
Глаза Джулии наполнились слезами, губы задрожали.
– Тебя это огорчает? – спросила она.
– Глупый вопрос. Но неужели нельзя было сразу сказать, что ты девушка?
– А кто уверял меня, что он опытный мужчина? – поддела его Джулия. – Мог бы и сам догадаться.
– Лучше вспомни свои слова, черт подери! – взвился Лео. – «Никакого замужества, никакой кабалы! Понравится мне мужчина – он мой. Если забеременею, буду рожать, ребенка воспитаю сама. Если мужчину и женщину тянет друг к другу, в их любовной связи нет ничего предосудительного. То, что ты женат, для меня не имеет значения!» Черт подери! Девственницы так не говорят и даже не думают!
– Что же, по-твоему, мешает девственницам думать именно так? – поинтересовалась она.
– Мне кажется, ты все усложняешь, – обнимая ее, примирительно заметил Лео.
Она вырвалась из его объятий:
– Не прикасайся ко мне!
– Может, ты и права, – признал он. – Мне не следовало торопить события. Я вел себя как последний мужлан.
– А теперь испугался моей невинности.
– Попробуй меня понять…
Запах дешевого табака и нафталина казался все сильнее, все тошнотворнее.
– Отвези меня домой, – потребовала она.
– Но почему, Джулия?
Радужные мечты Джулии вступили в явное противоречие с действительностью.
– Я хочу домой, – сказала она. И грустно улыбнулась.
На улице было пасмурно, солнце спряталось в тучах.
Глава 4
Джулия позвонила в редакцию «Коррьере делла сера». Ее мучило, что она была чересчур резка с Лео и даже не сказала ему «до свидания», выходя из машины.
– Господин Ровелли взял отгул, – услышала она напыщенный голос: человек, снявший трубку, явно был о себе самого высокого мнения.
Что же теперь делать? Ей необходимо сказать Лео, что она его по-прежнему любит, что она вела себя как глупая девчонка, что она уезжает из Милана на неделю, а то и больше.
После долгих колебаний Джулия заставила себя позвонить ему домой и, пока в трубке звучали гудки, попыталась мысленно представить обстановку, в которой Лео – не важно, хорошо или плохо – жил с другой женщиной – разговаривал, садился за обеденный стол, ложился в одну постель.
