Татьяна Тронина - Свет в окошке

Дверь распахнулась в очередной раз – мелькнул острый силуэт месяца на ночном небе.

– Даша, ты здесь?

– Руслан, у него нож!

– Ты как?

– Я? Все хорошо…

– Кедров, какая встреча! – Голос Германа, холодный и ненавидящий.

– Осторожней, у него нож… – плачущим голосом повторила из темноты Наталья.

Звуки схватки.

Выстрел. Чей-то стон – чей?..

Грохот. Кто-то упал, потом вскочил.

Еще выстрел.

– Твою мать… – сдавленный голос Руслана.

Что случилось? Герману удалось выхватить у Руслана пистолет?..

Даша по доскам, на четвереньках, поползла вперед и вдруг наткнулась на кого-то. Знакомый горький запах дорогих духов… «Выберемся – заставлю Наташку выбросить эти духи к чертовой бабушке!»

– Наташа!

– Я… – прошептала в ответ сестра, и Даша почувствовала на лице легкое прикосновение ее руки.

Выстрел. Стон.

– Эх, капитан, не быть тебе майором… – сдавленный, издевательский голос Вершинина.

– Это мы еще посмотрим… – голос Руслана в ответ, полный боли и ярости.

Дверь распахнулась, клубок тел выкатился наружу.

– Кажется, Герман все-таки ранил Руслана… Пистолет выхватил и… – прошептала Даша в отчаянии. – Ох, какой же Герман сильный… Прямо дьявол! Он – дьявол.

Она прислушалась к тому, что творилось снаружи. Шум и мужской мат-перемат быстро отдалялся.

– Даша…

– А?

– Даша, ты только не пугайся… Кажется…

– Что? Я сейчас!..

Голос сестры страшно не понравился Даше. Она поползла вперед, схватила фонарь, обернулась, держа его в руке, и…

Луч света упал на Наталью. Она лежала на полу, руками сжимала рану на животе, а кровь сочилась сквозь ее пальцы. При всем при этом Наталья улыбалась.

– Наташа?!

– Я же сказала – у него нож… – быстро, на одном выдохе, сказала Наталья.

Даша выронила фонарик, потом положила его на пол, сбоку и чуть сверху – так, чтобы свет падал на сестру.

– Больно?

– Немного…

– Вылечат. Спасут. Сейчас всех спасают… – дрожа, зашептала Даша.

– Я даже не почувствовала сначала… Нет, не трогай! – вскрикнула Наталья, когда Даша сделала попытку поднять ее на руки.

Вершинин все-таки ранил Наталью – тогда, в самом начале схватки! И зачем она на рожон полезла…

– Не трогай… Меня нельзя трогать!

– Сейчас… я позову кого-нибудь… Держись!

Даша выскочила из сарая и обнаружила, что ни Руслана, ни Германа Вершинина уже нет поблизости. Спотыкаясь, Даша побежала по мосткам к берегу, и в этот момент из кустов вывалился Борис, тоже с фонарем в руке…

– Дашка! Она – где?

Он спрашивал о Наталье.

– Там. Нужна помощь… Телефон есть? «Скорую», срочно…

– «Скорую»?!

Борис, оттолкнув Дашу, ломанулся к сараю.

– Ее нельзя трогать! – заорала Даша ему вслед. – Надо «Скорую»… Или попутку… Может, у кого-нибудь телефон будет с собой!

Тут же подумала: «Какие в этот час попутки?»

Происходящее напоминало кошмарный сон.

Даша бросилась в сарай, вслед за Борисом.

Наталья лежала теперь в свете двух фонарей – крест-накрест светили они, и это почему-то ужасно не понравилось Даше…

Борис склонился над женой.

– Миленькая моя… – ласково, очень нежно пролепетал он. – Больно?

– Нет… – едва слышно ответила Наталья.

– Ласточка… птичка!

Эти слова странно звучали здесь – в темном, грязном лодочном сарае. Борис поцеловал Наталью в щеку, потом в другую. Осторожно прижался губами к ее руке, зажимающей рану на животе. Поцеловал в колено.

– Я тебя люблю.

– И я…

– Ты самая лучшая. Солнышко.

– Милый… – хриплый шепот сестры.

Он опять покрыл ее осторожными, быстрыми поцелуями – с ног до головы.

– Ты самая красивая. Ты лучше всех! Ты мой свет в окошке! – страстно произнес он. Это была та сама страсть, которую ждала от него Наталья. То, чего ей так не хватало…

Даша, находясь в ступоре, наблюдала за всей этой сценой, зажав ладонями рот. Ей хотелось кричать… Половица под ногой скрипнула, и Даша дернулась, очнулась:

– Боря, я за помощью!

– Да, иди, – не оборачиваясь, спокойно отозвался Борис. – Иди, Даша. А я с ней побуду.

Даша побежала по деревянному настилу к берегу. «Надо через лес, так быстрей!»

Она споткнулась (ноги скользили внутри мокрых кроссовок) – и тут что-то блеснуло под ногами, в лунном свете. Даша наклонилась и подняла пистолет.

Тяжелый, чуть теплый. Из него недавно стреляли. Служебный пистолет Руслана Кедрова. Вершинин выхватил его у Руслана, потом Руслану все-таки удалось выбить у того пистолет из рук… Руслан не стал тратить время на поиски оружия, бросился вслед за Германом.

Где они сейчас?

Если у Руслана нет пистолета, а у Вершинина до сих пор в руках нож, то…

Точно – Вершинин успел ранить Руслана из его же оружия; если прокрутить в голове то, что творилось недавно в сарае…

Все плохо.

Очень плохо.

И Наталья, и Руслан. Самые любимые.

«Убью…» – подумала Даша, глядя на пистолет. Она ни секунды не сомневалась, что сможет убить Германа Вершинина. Только вот остались ли патроны в пистолете?

Даша не знала, как это проверить.

Как стрелять – она примерно представляла. Даже в руках пистолет держала как-то – правда, бутафорский, на киностудии…

Она побежала по тропинке вперед.

Почти ничего не было видно, и она посетовала, что не захватила один из фонариков, оставшихся в лодочном сарае. Но возвращаться – только драгоценное время терять!

Пока бежала, держа в одной руке пистолет, а другую прижимая к груди (в легких продолжало покалывать), перед ее мысленным взором возникло то, что происходило недавно.

Герман Вершинин топит ее в озере. Черно-зеленый сумрак, серебристый контур месяца, который виден сквозь толщу воды… Картина происходящего – словно со стороны и сверху: Вершинин, опустив руку под воду, лежит на мостках. Пузырьки воздуха лопаются на черной поверхности, потом прекращаются. Вершинин вытаскивает из воды руку. Стряхивает с нее капельки воды. Поднимает нож, лежащий неподалеку. И убегает – легко перебирая своими длинными ногами…

Появляется Наталья.

На ходу сбрасывает с себя куртку, прыгает в воду, даже не раздумывая. Через минуту, поднимая тучу брызг, выталкивает на поверхность ее, Дашу. Слегка постанывая от напряжения, пытается втащить Дашу на мостки…

Бледное лицо, сомкнутые слипшиеся ресницы. Даша видела себя со стороны, словно паря где-то сверху…

Даша споткнулась, едва не упала. Картинка перед ее глазами исчезла.