Горечь и мед - Вера Рэйдж
Разблокировала черный матовый экран своего телефона. Быстро нашла диалог с Филом в списке и открыла его. Многочисленные сообщения, где он уверяет меня, что те фото сделаны в прошлом году. Что все это какая-то злая шутка. Что кто-то хочет нас поссорить. Мольба ответить хотя бы на сообщение.
А с моей стороны тишина.
Пальцы дрожали. Я не решалась начать печатать сообщение. Должно быть очень много храбрости нужно для того, чтобы позвать человека на встречу, которая разобьет его сердце и разорвет душу в клочья. И этой храбрости у меня не хватало. На глаза начали наливаться слезы. Я крепче сжала экран и подняла голову. Уставившись в потолок, я сжала челюсти. Взмолилась, чтобы мне не нужно было этого делать. Чтобы все произошедшее оказалось лишь плохим сном. Кошмаром. Но это реальность. Стопа машинально начала отбивать такт по полу. Я глубоко дышала. “Соберись”, — приказала я себе. Закрыв глаза, я сделала глубокий вдох и медленный выдох. Еще раз. И еще. Сердце колотилось в груди, отдавая звоном в уши. Все тело было в холодном поту.
Ева: “Нам нужно поговорить. Приходи на задний двор школы через полчаса.”
Я быстро нажала на синюю кнопку “отправить”, пока не передумала. Заблокировала телефон и кинула его на кровать. Мне не хотелось видеть его ответ. Я прикусила губу и с опаской наблюдала за темным экраном. Не двигалась с места. Боялась секунды, когда он начнет светиться, оповещая о новом сообщении. Минута. Две. Я зажала рот рукой и ждала, неотрывно глядя в сторону телефона. Казалось, почти не дышала. Слезы застыли в глазах. В горле встал ком. Экран зажегся. Я подбежала к кровати и схватила телефон.
Фил: “Хорошо.”
“Хорошо”, — подумала я. — “Ничего хорошего.”
* * *
Накрапывал дождь. Серость вокруг будто добавляла моменту напряженности и тоски. Сопровождала момент угнетения. В столь раннее время около школы еще не успели собраться люди. Все только начинали просыпаться и приводить себя в порядок перед очередным учебным днем. А кто-то и вовсе спал, наплевав на занятия. Хотела бы я оказаться на их месте, а не стоять под моросящим дождем в сером худи и лосинах. У меня не осталось сил на нормальную одежду. Плечи уже стали сырыми и потемнели. Тело продрогло и трясло, и я не могла понять — от волнения или погоды.
Силуэт Филиппа отражался на мокром асфальте темной тучей. Он засунул руки в карманы серой джинсовки и сгорбился. Для такого теплого сезона день выдался не свойственно хмурым. Горьким.
— Привет, — тихо проговорил он, приблизившись. На его лице появилась дежурная улыбка. Явно нервная. Чтобы смягчить ситуацию. Руки все еще оставались в карманах, что создавало еще большую дистанцию между нами. Филипп будто понимал, что должно случиться.
— Фил, мне нужно кое о чем с тобой поговорить. — сердце выпрыгивало из груди. Билось с такой скоростью, что заглушало собой все вокруг.
— Я правда не знаю, откуда в “Сплетнике” появились эти фотографии. Хотел написать комментарий с вопросом админу, но группа уже удалена. Ты не веришь мне? — улыбка исчезла с его лица в тот же момент.
Я смотрела в его глаза, еще полные тепла и любви. Сейчас я погашу их и больше никогда не увижу того света, что помогал мне найти путь в темноте. Уставившись на Филиппа, я не могла заставить себя начать говорить.
— Ева? — переспросил он.
— Мы больше не можем быть вместе. — выдавила я. В горле встал ком. Руки дрожали, поэтому я спрятала их в передний карман худи.
— Ева, в чем дело? Я сделал что-то не то? Если ты все еще думаешь, что те фото новые, то прошу тебя… — он набрал воздух в легкие. — Я не вру. Они очень старые. Тогда мы еще даже не были знакомы. — Филипп подошел ко мне и протянул руки.
— Не нужно. — я отошла на шаг назад и выставила руку вперед, чтобы он не касался меня. Я не выдержу этого. Чувствовать его прикосновения и делать так больно — пытка. — Это не из-за фото в “Сплетнике”.
— Объясни, в чем причина. — он остановился и крепко сжал челюсти.
Я изменила тебе, Фил. Совершила то, что нельзя исправить. О чем очень жалею. Я поддалась на провокацию, как последняя идиотка, и переспала с другим. С тем, кто который год плел интриги за спиной у всех в школе. С тем, кто притворялся другом, а оказался самым настоящим кошмаром. Жалким и жаждущим внимания. Привыкшим получать то, что принадлежит другим. И он забрал меня у тебя, Фил. Поманил, а я позволила себя забрать. Разрушить все хорошее, что было между нами. Я все разрушила, Фил. Я так хочу рассказать все, но не могу. Не могу позволить себе так ранить тебя. Я предала твое доверие. Предала себя. И только мне жить с этой болью.
— Не думаю, что мы сможем остаться вместе, когда ты уедешь в Лондон. А еще я поняла… — мои глаза забегали, изучая его лицо. С каждым моим словом оно становилось все смурнее. — Я просто тебя больше не люблю. — спокойно ответила я, подняв подбородок наверх.
Дождь заморосил с большей силой. Мелкие мерзкие капли сыпались на лицо. В глазах стояли слезы, а ком все больше садил шею. Надо держать себя в руках. Реветь буду потом.
— Хорошо. — сказал он твердо. — Если ты так хочешь, то я не буду препятствовать.
Я не ответила. Не могла даже заставить себя посмотреть в его глаза. Не могла признаться, что совершила. Фил имел право знать правду, но я не нашла в себе силы, чтобы рассказать все. Да, я слабая. Но так всем будет лучше.
Резко развернувшись, я быстро зашагала в сторону дома. Кеды зачерпывали воду из свежих луж, отчего ноги моментально промокли. Плевать. Я не стала сдерживать свои эмоции и позволила слезам залить все мое
